1 (March 1972): 3-24.

? Слава? Деньги? Имел ли он сообщников? Не был ли он агентом русского царя, как предполагал Хейл Hale, «Unknown Life of Christ», p. 594.

? А если был, имеет ли это какое-либо отношение к делу? И если Нотович совершил подделку, думал ли он, что это сойдет ему с рук?»Ладак — это лежащая на большой высоте, холодная, далекая, бесплодная земля. Около тысячи лет он был независимым королевством. В 1834 году Ладак подчинялся правителям Джамму, а в 1947 стал районом индийского штата Джамму и Кашмир, граничащим с Пакистаном, Тибетом и Китайским Туркестаном.Гималайские пики вздымаются над его величественными плоскогорьями. Это экзотическое место, прибежище культуры тибетского буддизма — несомненно, ро shy;мантический фон для рассказа. Но оно вполне досягаемо. Нотович должен был знать, что рано или поздно кто-нибудь поедет в Химис и проверит историю, он и предлагал сделать это своим оппонентам. Стал бы русский испытывать судьбу при такой, как отмечал сам Мюллер, вероятной возможности разоблачения? Даже Мюллер находил это неправдоподобным Muller, «Alleged Sojourn of Christ in India», p. 594.

.Тем не менее, именно так все и выглядело. В действительности же существовали противоположные свидетельства: слова русского журналиста и опровержение британского(?) профессора. Тот факт, что Дугласу не удалось увидеть копию манускрипта, был не более убедительным доказательством его отсутствия, чем заявление Нотовича о его существовании. Как бы то ни было, либо Нотович, либо Дуглас говорил правду — лишь один из них. Но если бы вес публично выраженного мнения мог служить безошибочным показателем честности, то Дуглас оказался бы прав.Внешность может быть обманчива, разумеется. Что здесь еще можно предположить? Мог ли лама обмануть Нотовича, как вначале полагал Мюллер? Достоверно ли Нотович записал все, что ему было зачитано и переведено, сгруппировал стихи и издал их, как он утверждал? Или, могло ли так случиться, что настоятель Химиса был не совсем откровенен с профессором Дугласом?Если предположить на минуту, что по существу отчеты Нотовича достоверны (то есть, допуская всевозможные драматические события в этой истории, считать летописи действительно существовавшими и воспроизведенными Нотовичем) и что Дуглас, как все полагали, также написал достоверный отчет, то как мы можем объяснить такие противоречия? Возможно, ответ кроется в области «восточной дипломатии».Нотович утверждал, будто вопросы европейца о каких-либо ценностях ламы принимали за намерение похитить их. По словам русского, именно по этой причине он был так осмотрителен, изыскивая доступ к документам, и он был убежден, что именно осторожность способствовала его успеху в этом деле. Из статьи профессора Дугласа видно, что он действовал решительно и прямолинейно. Если утверждения Нотовича верны, то такое поведение могло привести к прямому отказу.Мы никогда не узнаем, что в точности произошло между Дугласом и ламой в Химисе, или между Нотовичем и ламой — если подобная встреча действительно имела место. Однако проведя большую часть зимы 1974-75 гг. в Ладаке, тибетологи Снеллгроув и Скорупски сделали ряд замечаний по поводу Химиса, которые заставляют с доверием относиться к теории «восточной дипломатии». В статье «Культурное наследие Ладака» они писали: «Химис — монастырь, о котором не так-то легко что-либо узнать. Похоже, он привлекает больше посетителей, чем любой другой монастырь в Ладаке, но очень немногие понимают, что они видят перед собой. Это вызывает у части монахов презрение и даже открытое неуважение; они, видимо, убеждены, что все иностранцы воруют, если есть возможность. В последние годы действительно имели место серьезные кражи, и в то время, когда мы находились там, следствие все еще велось старшим инспектором полиции. В действительности же иностранцам не приходилось нести за это ответственности David L. Snellgrove and Tadeusz Skorupski, «The Cultural Heritage of Ladakh (Boulder, Colo.: Prajna Press, 1977), p. 127.

.Что бы там ни произошло, дело в целом приобретало привкус необычной трагедии с любопытными героями: профессор неизвестно из какой страны, русский писатель, лама из Ладака, знаменитый филолог, и массовка из ученых, газетчиков, моравских братьев, английских офицеров, терапевта с подозрительным именем, путешественников и, возможно, пропавших документов, существование которых все еще не было установлено.Нотович не привез их копии, или хотя бы фотографии страниц летописи в доказательство ее существования, а Дугласу сказали, что подобной летописи не существует вовсе.Что это было — дело о несуществующих документах или о ламе, отказавшемся от своих показаний? Фальшивка, сфабрикованная Нотовичем? Наивность Дугласа? Или что-то еще? За недостаточностью улик точно сказать невозможно. На самом деле, на тот момент существовало столь мало убедительных доказательств, что даже великий детектив оказался бы в тупике. Что же послужило развитию сюжета? Элементарно, мой дорогой Ватсон: новые улики.Они появились в виде докладов очевидцев, посетивших Химис, и первый из этих докладов был более чем иронией судьбы. Это было свидетельство Свами Абхе-дананды — хорошего знакомого, если не близкого друга Макса Мюллера, — который заявил, что не только видел эти документы, но и устно подтвердил истинность рассказов Нотовича.Абхедананда являлся тем идеальным человеком, который мог дать достоверную оценку ситуации в Химисе. В миру его звали Калипрасад Чандра, он родился 2 октября 1866 года в Калькутте в Индии и в раннем возрасте прекрасно освоил английский и санскрит Информацию о биографических данных Свами Абхедананды см.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81