Среди сверстников по-прежнему ценились личные качества: сила, лов-
кость, смелость, предприимчивость.
И опять же, как и в детстве, я страстно хотел завоевать авторитет то-
варищей личными качествами. На этот раз я избрал не курение и матерщину,
а нечто совершенно противоположное. Я избрал спорт.
Я записался в секцию легкой атлетики и начал регулярно ее посещать.
Очень скоро я открыл в себе новые качества: азарт и честолюбие. Сей-
час я понимаю, что они необходимы и полезны. В разумной мере, конечно.
Но тогда я испытывал неловкость, потому что приписал их тому же комплек-
су полноценности.
Я с азартом вступал в любые состязания и непременно хотел их выиг-
рать. Конечно, я немного хитрил. Я уклонялся от состязаний, требующих
грубой силы - толкания ядра, например - и с удовольствием соревновался в
беге, прыжках, спортинвых играх, требующих ловкости, быстроты и сообра-
зительности. У меня обнаружились хорошие физические данные.
Таким образом, испытывая некоторую неловкость от наличия комплекса, я
всеми силами старался его укрепить. И мне это удалось.
Вскоре я уже был чемпионом и рекордсменом школы. Еще через год я вы-
играл первенство края и попал в состав сборной. К концу десятого класса
я был чемпионом края среди взрослых, спортивной звездой первой величины,
и мой портрет висел в краевом Доме физкультуры.
Оказалось, что избавиться от комплекса полноценности так же трудно,
как от противоположного.
Я гордился тем, что заслужил собственную славу и выбрался из-под на-
чальственной тени отца. На самом деле - помнили и то, и другое. Конечно,
дорога в институт тебе открыта, - говорили те же учителя. - Мало того,
что у тебя отец, но ты и сам великий спортсмен. И я снова испытывал гор-
дость и стыд.
Слава Богу, я не зазнался. Мои товарищи относились ко мне нормально,
несмотря на то, что мне не удалось победить свою полноценность.
Мне кажется, что комплексы являются врожденными. Я и теперь обладаю
комплексом полноценности и считаюсь удачливым, счастливым человеком с
легким характером и мизерными проблемами.
Насчет характера я не спорю. Не вижу в этом ничего дурного.
Относительно проблем - давайте не будем! Давайте не будем ставить се-
бя в исключительное положение. Давайте не будем отказывать в праве на
страдание улыбающимся людям. Им просто стыдно рвать на себе волосы и по-
сыпать голову пеплом в непосредственной близости от окружающих. Они де-
лают это дома, запершись в ванной и рассматривая свое опостылевшее лицо
в зеркале эмалированного шкафчика, измазанном зубной пастой.
Право на страдание есть у всех, как на труд и на отдых.
А что касается профессиональных страдальцев и нытиков - я их презирал
и буду презирать.
Вторые любови
Настало время рассказать о моих любовных увлечениях в юности. Делаю
это с удовольствием. Почему-то всегда приятно вспоминать, каким ты был
ослом.
Тут я, возможно, буду путать понятия любви и чувственности, потому
что не умею проводить между ними границу. Я не Лев Толстой. Относясь к
великому писателю с не менее великим уважением, я хочу сказать, что яв-
ляюсь обыкновенным продуктом эпохи, неправильно или никак не образован-
ным в науке отношений между полами.
Мою первую любовь Иру из седьмого класса я забыл быстрее номера ее
телефона. Передо мной открывались юность и Дальний Восток, похожий на
Дикий Запад. Меня ждали туземки и индианки.
Воспоминания о первой индианке - это сплошная чувственность. Изви-
няться не буду. В конце концов мне надоело извиняться. Я не хочу приук-
рашивать свой портрет.
На дачу, о которой я уже упоминал, приехали гости. Это были друзья
отца. Они привезли с собою дочь семнадцати лет. Мне в то лето еще не ис-
полнилось пятнадцати. Дочку звали Вера. Она была уже вполне оформившей
девушкой, как я сейчас понимаю.
Не помню, чем мы занимались днем. Вероятно, Вере было скучно с малы-
шами -мною и моим одиннадцатилетним братом. Вечером нас уложили спать в
одной комнате. Вера заняла кровать брата, я спал на своей, а брат устро-
ился на раскладушке. Между мной и Верой был стол.
Я никак не мог заснуть. В комнате было темно. Вера не шевелясь лежала
в постели. Брат заснул сразу. Я водил языком по пересохшему небу. Язык
тоже был сухим.
- Принеси воды, - вдруг тихо приказала Вера.
Я встал и на цыпочках направился на кухню. Дом уже спал. Подушечками
пальцев я ощущал холодный крашенный пол. Я ни о чем не думал, только бо-
ялся, что проснется мама. Сердце стучало в майку. Я зачерпнул кружкой
воды из ведра и пошел обратно, не слыша себя.
- Вот, - прошептал я, протянув руку в темноту.
Ее пальцы коснулись моего локтя и, спустившись по руке, нашли кружку.
След этих пальцев ослепительно вспыхнул в темноте. Она взяла кружку, а я
остался стоять с протянутой рукой. Мне казалось, что рука стала беско-
нечной и превратилась в ее длинное прикосновение.
Так я стоял, пока холодная кружка не ткнулась мне в ногу выше колена.
- Попей, - сказала Вера.
Я опустил руку и схватил кружку за ободок. Постукивая зубами о край
кружки, я глотнул воду. Что мне делать дальше - я не знал.
- Чего ты стоишь? - спросил ее голос.
Я вдруг улегся на стол животом и свесил голову к ее подушке. Рука с
кружкой существовала где-то в пространстве. Другой рукой я держался за
край стола.
Из темноты выплыло ее лицо. Оно коснулось моей щеки, и мягкие губы
поползли по ней к моим губам. Я повернул голову, и ее губы оказались у
другой моей щеки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20