"Ботинки!" Конечно, мои ботинки сорок второго размера
все еще торчали посреди прихожей. Они наверняка не догадались выпрыгнуть
в окно. Равно как и брюки.
- Ну, выходи, выходи! Простудишься, - раздался голос ее отца из ком-
наты.
Я вышел и вытянулся перед ним, потупившись. Голый человек совершенно
беспомощен перед одетым. Жена спряталась с головой под одеялом. У меня
мелькнула мысль, что сейчас нам не разрешат жениться - и все! Хотя те-
перь-то на этом стоило бы настаивать.
Мы выслушали небольшую лекцию о нашем моральном облике. До свадьбы
было девятнадцать дней. Жена заплакала под одеялом. Ей было стыдно. Мне
разрешили надеть брюки. Ко мне вернулось самосознание.
После свадьбы мы почему-то не поехали на юг, а отправились в деревню.
Мы спали на сеновале, а днем бродили по лесу. Вокруг звенел и жужжал
июль. Солнце каталось по небу слева направо. Мы падали в траву, как ско-
шенные цветы, и касались друг друга лепестками. Задумчивые божьи коровки
взлетали с наших ладоней, как с аэродромов. "Божья коровка, улети на не-
бо, там твои детки, кушают конфетки". На облаке сидел бородатый Бог и
укоризненно покачивал головой. Впрочем, он одобрял нас. Браки заключают-
ся на небесах, как я выяснил позже. Вероятно, Богу весело и забавно было
смотреть на детей в высокой траве.
Через месяц жена сказала, что у нас будет дочка.
Я не оговорился насчет дочки. Она всегда знала и знает все наперед.
Когда я прошу объяснить мне научно источники ее знания - она только бес-
помощно улыбается. Видимо, у нее завязались дружеские отношения с Госпо-
дом Богом еще там, в деревне, посредством божьих коровок.
Типичный представитель
Я думаю, что пора заканчивать рассказ о детстве и юности. К двадцати
годам человек накапливает почти все, необходимое для выживания. Дальше
он начинает понемногу терять. О некоторых потерях я уже говорил.
В сущности, достаточно иметь очень немногое. Одну мать, одного отца,
одного брата, одного друга, одну любовь, одну жену, одно дело, одну
страну, один язык.
Обо всем этом я и рассказал.
И множество обстоятельств жизни, из которых получаются взгляды и сом-
нения.
Меня берет сомнение - кому нужна моя биография? Не злоупотребил ли я
вниманием? Я не космонавт, не олимпийский чемпион, не народный артист,
не академик и не Герой Социалистического Труда. Я вообще не герой. Геро-
ического крайне мало во мне.
У каждого хватает своих забот. У многих жизнь складывается так, что
им не достает даже того малого, что есть у меня. Так зачем, спрашивает-
ся, я лезу со своей биографией, если точно такая же есть у вас, вашей
жены и друзей? Не лучше ли было сочинить что-либо необыкновенное и поте-
шить публику исключительным и неповторимым?
Этак каждый начнет писать свои биографии!
Я отвечу - и прекрасно! Пускай каждый напишет о себе правду и даст
почитать другому. Мне кажется, что это будет способствовать взаимопони-
манию. Кроме того, пишущий автобиографию убедится, что ничего исключи-
тельного в нем нет, что все мы похожи в главных чертах и каждый является
типичным представителем своего поколения и социальной группы.
Как убедился в этом я.
Все мы в школе писали сочинения о типичных представителях. Могло соз-
даться мнение, что типичный представитель - это нечто вроде унифициро-
ванного блока телевизора. Он построен из стандартных деталей по стан-
дартной схеме. Между тем, каждый типичный представитель у классиков имел
свой дом, свою бабушку и маму, свои приключения и находки. Что же делало
его типичным представителем?
Образ мыслей.
Удивительное дело - мысли у всех разные, а образ мыслей один. Я долго
сопротивлялся тому, чтобы признать себя типичным представителем. Мне ка-
залось, что во мне есть что-то неординарное, и мысли иной раз приходили
в голову дерзкие и решительные. Я смотрел передачи, читал книги про тру-
жеников наших полей и заводов и думал, что мое лицо не такое. Вот они и
есть типичные представители, а я нетипичный, особый, ищущий и размышляю-
щий.
Мне казалось, что я все понимаю. А иногда казалось, что я ничего не
понимаю. Я не понимал, почему мы сами себя хвалим, почему черное то и
дело называют белым и почему мой образ мыслей - как бы это выразиться
поточней? - мало соответствует общепринятому образу мыслей советского
человека. Последнее меня огорчало. Я уже готов был поверить в то, что
мои глаза устроены как-то иначе. Они устроены негативно и видят белое
черным, в то время как нормальные люди видят правильно. Белое - белым, а
черное - тоже белым.
В таких условиях я не мог себя считать типичным представителем.
Чтобы не выделяться, я начал прикидываться дурачком. Стал валять
ваньку, как говорится. Оказалось - это удобно. С дурачка какой спрос? Он
даже если что и ляпнет невпопад, и назовет черное черным - так это по
дурости. Над ним можно посмеяться.
Мне не нравилась моя двойственность, потому что в душе я считал себя
человеком серьезным, даже печальным, и сердце у меня болело по поводу
глупостей и лжи.
Я склонен был винить себя. Мне очень хотелось пристроиться и шагать в
ногу, с песнями, с большой и широкой гордостью за себя и других людей.
Но присмотревшись повнимательнее, я увидел, что напрасно приписываю
себе оригинальность. Оказалось, что большинство людей видят то же, что
вижу я. И вовсе не прикидываются при этом дурачками. Они просто делают
свое дело, а сердце болит у них не меньше моего.
Написав автобиографию, я окончательно убедился в том, что являюсь ти-
пичным представителем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20