За время работы Смагина в должности Начальника Отдела Внешних Сношений, связанной с постоянным общением с корпусом военных атташе наблюдается явно выраженная личная близость и симпатии, проявляемые им к представителям японского военного атташата и, в частности, к полковнику Кавабэ.
Это выражалось, между прочим, в неоднократных фактах уединенных бесед Смагина с японскими офицерами, вопреки существующему обычаю, и в оказывании Смагиным японцам всяких преимуществ, по сравнению с остальными военными атташе.
Со своей стороны, состав японского атташата оказывает Смагину исключительное внимание и признаки личной дружбы.
Ввиду изложенного, полагал бы целесообразным отстранить Смагина В.В. от занимаемой им должности начальника Отдела Внешних Сношений Штаба РККА и начальника 4 отдела IV Управления с тем, чтобы иметь возможность в ближайшее время проверить по существу поведение и роль Смагина в отношении японцев.
Зам. председателя ОГПУ Г. Ягода».
Как же Сталин отреагировал на это письмо? Тонким карандашом в углу письма написано: «Поговорить с… (неразборчиво)». А сверху жирно: «В архив». Вот и все.
Что было дальше со Смагиным, автору, к сожалению, выяснить не удалось. Ясно лишь, что прямого согласия на просьбу Ягоды Сталин тогда не дал, и В.В. Смагин продолжал работать на своем посту до мая 1934 года, когда его сменил комкор А.И. Геккер. В числе репрессированных, а позднее реабилитированных сотрудников Разведуправления фамилия Смагина автору не встретилась. Возможны несколько вариантов: он был переведен из РУ на службу в войска; он был уволен вообще из армии, а впоследствии может быть и арестован; и, наконец, он действительно оказался японским шпионом и был осужден, но не реабилитирован.
А в чем же суть донесения Кавабэ на основе бесед со Смагиным и другими?
Прежде всего, интересна фигура самого военного атташе. Если прежний, Касахара, не только безапелляционно судил обо всех проблемах и поучал японский Генштаб и даже правительство, как себя вести по отношению к России, то это — личность совсем иного плана. О себе он пишет: «Я — лягушка, сидящая на дне колодца», или: «Если мне будет позволено, я сказать должен то-то и то-то». В данном письме он опять занимается самобичеванием: «Я сожалею, что благодаря своей неспособности не могу составить представление о так называемом положении вещей, и лишен возможности дать категорические заключения. Я приложу усилия к тому, чтобы в дальнейшем добиться этой цели. Ниже я хотел бы привести некоторые факты, связанные с Вашими вопросами».
Так и представляешь себе этого маленького, вечно улыбающегося и застенчиво кланяющегося полковника, который, в отличие от лихого кавалерийского подполковника Касахара, снабжает свой штаб не длинными рассуждениями общего плана, а скромными фактами, добытыми посильным трудом. Итак, вот факты, добытые Кавабэ:
«Из Москвы — от военного атташе Кавабэ — в Токио пом. Нач. Генштаба. 13.02.34. № 20/а, б.
1) Не подлежит сомнению, что как военные, так и гражданские противники советской власти единодушно настроены в пользу того, чтобы избежать войны. Из видных военных, которые говорили со мной лично, могу привести начальника Штаба РККА Егорова, инспектора кавалерии Буденного, начальника ВВС Алксниса и других, которые определенно говорили о необходимости установления японо-советской дружбы. Только один Тухачевский, по-видимому, выступает против этой точки зрения — это предположение основывается на моих беседах с начальником Отдела Внешних Сношений Смагиным, с которым я непосредственно имею отношение по служебной пинии».
* * *
Но что там Смагин?! Мелкая сошка, которую Сталин, действуя по принципу «хочу казню, хочу милую», по своему капризу мог и помиловать, рассудив, что начальник Отдела Внешних Сношений по роду работы как раз и должен поддерживать добрые отношения с иностранными военными представителями, а иногда и сообщать им совсем не криминальные новости, получая от них нечто большее.
Неизмеримо более крупной фигурой в те же времена был прямой начальник Смагина — с 1931 года начальник Штаба, а с 1935 года начальник Генштаба Красной армии, заместитель наркома Обороны СССР, один из первой пятерки маршалов Советского Союза, член ЦК ВКП(б) и депутат Верховного Совета, личный друг и соратник Сталина по Гражданской войне, Александр Ильич Егоров. Ему, естественно, подчинялось Разведуправление Генштаба, и он много внимания уделял укреплению кадров военной разведки. Именно по его инициативе руководство военной разведки было укреплено чекистами, пришедшими из ИНО во главе с Артузовым. Сталин высоко ценил Егорова и как военного руководителя, и как разведчика. Об отношении Сталина к нему свидетельствуют необычно теплые слова поздравления, направленного вождем Егорову в день его 50-летия:
«Тов. А.И. Егорову.
Выдающемуся полководцу Гражданской войны, одному из организаторов блестящих побед Красной армии на Южном и Юго-Западном фронтах, первому начальнику Генштаба РККА — шлю в день его 50-летия большевистский привет!
Желаю Вам, дорогой Александр Ильич, здоровья и сил на благо нашей родной Красной армии, на страх ее врагам.
Вспоминая проведенные вместе боевые дни на фронтах, верю, что Ваши военные знания и организаторские способности и в дальнейшем будут с успехом служить на благо нашей родины.
Крепко жму Вашу руку. И. Сталин».
«Правда» № 310. 11 ноября 1935 г.
Никогда и никому ни до, ни после Сталин не направлял таких теплых и лично-дружеских приветствий. Обычно они носили формально-казенный характер (их он отправил множество).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159