Первым, кому он представил меня, был Фрэнк
Кашел, которого мы обнаружили в главной лаборатории поедавшим сэндвич и
наблюдавшим за ходом какого-то опыта.
Фрэнк поклонился, улыбнулся, встал и пожал мне руку, когда Бартелми
представил меня:
- Это наш новый сотрудник, Джеймс Мэдисон.
Он был черноволос, с легкой сединой, и несколько морщин подчеркивали
его челюсти и скулы.
- Рад иметь вас под рукой, - сказал он. - Поглядывайте, не попадутся
ли хорошенькие камушки, приносите мне веточку-другую кораллов. Мы заживем
прекрасно.
- У Фрэнка хобби - коллекционирование минералов, - пояснил Бартелми.
- Это он автор выставки в музее. Мы пройдем туда через несколько минут, и
вы ее посмотрите. Это весьма интересно.
Я кивнул:
- Ладно. Я запомню. Посмотрим, что я смогу для вас найти.
- Вы что-то в этом понимаете? - спросил Фрэнк.
- Немного. Когда-то я был эдакой ищейкой.
- Ну поглядим.
Когда мы вышли, Бартелми заметил:
- Он делает деньги на стороне, продавая на выставках образцы
самоцветов. Я запомнил это прежде, чем отдавать ему слишком много
свободного времени и интересных образцов.
- О!
- Я имею в виду, что, если вы почувствовали, что это действительно
ценная вещь или более, чем случайная находка, вы должны дать ему понять,
что хотите иметь с нее определенный процент.
- Я понял. Спасибо.
- Не поймите превратно, Фрэнк прекрасный парень, только слегка
рассеянный.
- Как давно он здесь живет?
- Около двух лет. Геофизик. И очень авторитетный.
Затем мы остановились у склада оборудования, где я познакомился с
Энди Димсом и Полом Картером. Первый - худощавый, с чем-то зловещим в
наружности из-за корявого шрама на левой щеке, такого, что даже густая
борода не скрывала его полностью; другой - высокий, красивый, гладколицый,
и по комплекции - между полнотой и тучностью. Они чистили какие-то
цистерны, когда мы вошли, и, вытерев руки, потрясли мою и сказали, что
рады со мной познакомиться. Они занимались той же работой, что предстояла
и мне, а обычный штат включал четырех таких работников, занятых делом
попарно. Четвертым был Пол Валонс, который с Рональдом Дэвисом, старшим по
судну, укладывал свертки с инструментом в буй. Пол, как я узнал, был
напарником Майка, и они дружили еще с флотских времен. Я должен был с ним
работать большую часть времени.
- Скоро вы сами себя доведете до такого же скотского состояния, -
жизнерадостно бросил Картер, когда мы подошли. - Наслаждайтесь же своим
свободным утром. Срывайте бутоны роз.
- Ты ужасен потому, что вспотел до неприличия, - заметил Димс.
- Скажи это моим железам.
Когда мы пересекали остров, Бартелми заметил, что Димс был самым
способным подводником из всех, кого он знал. Когда-то он жил в одном из
подводных городов-пузырей, потерял жену и дочь из-за аварии, вызванной
проектом "Румоко-2" и остался наверху. Картер приехал сюда с Западного
побережья около пяти месяцев сразу после развода или ухода из семьи - он
не говорил об этом. С той поры он работал в "Белтрайн" и стал отличным
связистом.
Бартелми повел меня через вторую лабораторию, которая освободилась
только сейчас, чтобы я мог восхититься огромной светящейся картой морей
вокруг Андроса, бусинками света, показывающими размещение и состояние
оборудования, поддерживавшего ультразвуковые стены вокруг парков и
станций. Я видел, что мы находимся в границах, охватывающих ближайший
парк.
- В котором из них случилось несчастье? - спросил я.
Он повернулся ко мне, внимательно изучил выражение моего лица, а
затем показал, не выдавая, никаких чувств:
- Это было дальше. Вон там. По направлению к северо-восточному концу
парка. Что вы об этом слышали?
- То, что было в последних новостях, - ответил я. - А что,
обнаружилось что-либо новое?
- Нет. Ничего.
Кончиком пальца я нарисовал перевернутую букву "Л" по лампочкам,
ограничивающим район.
- А "дырки" в стене нет? - спросил я.
- Никаких неисправностей оборудования не было давным-давно.
- Вы думаете, это были дельфины?
Он пожал плечами.
- Я химик, - сказал он затем, - химик, а не специалист по дельфинам.
Но вот что поразило меня - откуда-то я это вычитал - хотя дельфин дельфину
рознь. Обычные дельфины вполне мирные, возможно, с разумом, равным нашему
собственному. Но ведь они тоже должны подчиняться закону распределительной
кривой - огромное количество обычных особей в ее середине, некоторое
количество негодяев и идиотов на одной стороне и гениев - на другой.
Возможно, есть среди них слабоумные, которые не в состоянии осознать своих
действий. Или с комплексом Раскольникова. Большая часть того, что нам
известно о дельфинах, возникла в результате изучения усредненных обычных
образцов. А если бы в короткое время были проведены статистические
исследования, они подтвердили бы закон кривой. А что мы знаем об
отклонениях в их психике? Да ничего - и он снова пожал плечами. - Итак, я
думаю, что это возможно, - заключил он.
Тогда я вспомнил о подводных городах-пузырях и людях, которых никогда
не встречал, и я подумал о том, что дельфины всегда чувствовали подлость,
вину и гнусность тех дьявольских затей. Я загнал эту мысль назад, туда,
откуда она пришла, но только тогда, когда он сказал:
- Я надеюсь, вы не слишком обеспокоены?
- Удивлен, - сказал я, - но и обеспокоен тоже. Естественно.
Он повернулся, а когда я последовал за ним к двери, сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70