»И вот снова атака, только на этот раз сверху. А почему сверху? Ведь небезопасно — бьют воздушные стрелки. Менять свое положение не хочется: может, и так обойдется! Сближение происходит теперь на большой скорости, цель растет быстрей, повторить нападение уже не удастся, поэтому начинаю огонь издалека. Одна очередь, вторая… Вижу, как из правого крыла «юнкерса» полетели ошметки, вырвались черные клубы дыма. Надеясь, что самолет рассыплется и обломки повредят другие машины, все бью и бью. Но цель угрожающе выросла в прицеле… Увлекся! — и рывком хватаю ручку управления на себя.Земля, кипящая огнем, кажется, переломилась подо мной. Строй «юнкерсов» разом исчез — все пропало внизу. Мой самолет, задрав нос, на какое-то мгновение застыл — ни вверх, ни вниз. Знаю — это равновесие сил. Одна секунда и, преодолев инерцию снижения, «як» метнется сейчас вверх. И тут раздался какой-то глухой взрыв, меня обдало жаром и заволокло чем-то горячим, серым… Столкнулся? Странное дело — не чувствую никакого удара, только нестерпимо жжет лицо, задыхаюсь. Сбит? Горю? Скорее прыгать! Сжариться живым — никакого желания. А если попаду к фашистам?.. Вспомнился капитан Гастелло, горящий самолет, колонна немцев. А куда я могу направить машину, когда ничего не вижу, только чувствую, как от жары в кабине сдавливает горло.Надежда, что, может, все же окажусь на своей территории (ветер снесет или там что-нибудь другое случится), заставила действовать. Отстегиваю привязанные ремни. Скорей из пекла! Пытаюсь открыть фонарь — ни с места. Что за черт? Еще попытка. Безрезультатно. Грохочу кулаком, дергаю руками — фонарь точно приварен к машине.В кабине нестерпимо горячо. Неужели она будет гробом и больше не увижу ни земли, ни солнца? Что же случилось? Ничего не соображая, со страшной силой ударяю головой по фонарю, пытаясь проломить его. Из глаз брызнули искры, и тут же все потухло. Я погрузился в какую-то мглу. Тело ослабло, руки опустились, как плети. И все же сознание чуть тлеет, внутренний голос подсказывает: во что бы то ни стало надо выйти из полусонного состояния… Но не хочется ничего делать для этого. Вялость, безразличие овладели всем моим существом. Боли не чувствую, тишина, хочется спать. А зачем? Кажется, меня кто-то трясет, щекочет, наконец, бьет больно по щекам. Защищаясь, я закрываю лицо руками. Мышцы напрягаются. Меня куда-то кренит, в глазах снова белесая пелена, по-прежнему жжет лицо, горло. Сознаю, что после попытки выломать головой фонарь, опомнился. Лихорадочно Хватаюсь за ручку управления и нажимаю сектор газа, который и без того был в крайнем переднем положении. Все исправно, мотор работает, самолет послушен. Почему же я весь мокрый, жжет, а пламени нет? Дыма без огня не бывает. Снова бросаю управление. Я уверен, что правильно отрегулированный самолет сам будет лезть вверх, а мое вмешательство только нарушит его устойчивость.После отчаянной попытки открыть фонарь и выброситься на парашюте мной овладело исключительное спокойствие. Очевидно, удар по голове ослабил остроту опасности. Я пытаюсь разглядеть кабину, но очки заволокло густым дымом. Странное дело: почему нет запаха гари и бензина? Хочется освободиться от очков. Зная, что этого сделать нельзя (огонь выжжет глаза), протираю стекла. На них подтеки. Догадываюсь, что кабина заполнена не дымом, а паром. Значит, поврежден мотор, и из него хлынула вода вместе с паром. Ослепление через две-три минуты должно пройти: вода кончится в радиаторе. Как раньше не догадался об этом? Не зря самолеты с мотором водяного охлаждения у нас называли самоварами.Надежда выйти невредимым из «жаркой парной» вдохнула в меня новые силы. Снова начинаю борьбу и делаю еще попытку открыть фонарь. Безрезультатно. Не могу понять почему, только чувствую, что не в силах открыть.Новая тревога: а вдруг пар долго не выйдет из кабины? Куда лечу? Может, к противнику? Бездействовать дальше нельзя. Уклоняясь от возможной очереди вражеских истребителей то вправо, то влево покачиваю ногами самолет, а руками достаю пистолет.Только бы не сбили. Надо во что бы то ни стало сбросить фонарь, из-за него могу быть заживо погребенным. Пистолет «ТТ» в руке. Стреляю. Стекло фонаря продырявлено, растрескалось. Стволом «ТТ» выбиваю осколки. Под напором воздуха пар разом улетучился. И тут же меня охватил огонь, снова на мгновение ослепило. Не поняв, в чем дело, только движимый профессиональной привычкой самозащиты, резко беру в руки управление и круто вращаю машину.Вокруг ни одной живой души. Во всю силу сияет полуденное солнце. Небо чистое, А внизу плавают кучевые облака. Вот это да! Стало смешно и радостно: принял солнце за вражеский огонь. Бывает, ошибка радует. Да еще как!Самолет вынесло через облака на высоту более 4000 метров. Теперь не так уж важно, где я нахожусь, — над своей или вражеской территорией. С такой высоты могу и с остановленным мотором спланировать километров на пятьдесят.Компас после вращения самолета еще не установился, и я беру направление по солнцу. Иду на свою территорию. Если не удастся восстановить ориентировку, то сумею сесть в поле на своей земле. А выпрыгнуть на парашюте через разбитый фонарь можно в любой момент.Мотор все еще работает. Без воды протянет минут пять. Смотрю вниз, стараясь через просветы облаков определить местонахождение. Ослепляет яркое солнце, белизна облаков. На земле ничего нельзя разглядеть. Далеко сзади и ниже замечаю несколько крутящихся истребителей. Наверно, продолжается тот бой, из которого я вышел подбитым. Приблизительно определяю, где нахожусь, и беру курс на свой аэродром.Прошло две минуты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87