В конце-концов у нас есть шлемы, чтобы отчерпать воду. Они сойдут за ведра.
– Я заткну течь собственным пальцем, если уж дело до этого дойдет, Гудбруд Гудбрудссон, – сказал Харальд. – Закинь на борт сушеного мяса, ячменного хлеба и пару бочонков пива, и мы отправимся в плавание. Человеку нужна пища, раз он собирается платить долги топором и мечом.
Прежде чем подняться на корабль, он нежно поцеловал Асу и сказал, что оставит ей двадцать человек охраны, которым также поручит построить временное убежище для оставшихся в живых.
Он добавил, что постарается вернуться дня через три, потому что его шестьдесят воинов вполне способны заплатить долг Хокону Красноглазому и восьмидесяти берсеркам.
– Человек, у которого меч заострен жаждой мщения, равен четырем, что сожгли дома и амбары, – прибавил он, пристегивая к ремню железного друга – меч по имени «Миротворец».
– На тебе ли твоя шерстяная рубаха, муж мой? – спросила Аса. – По фьордам гуляют холодные ветры, и на что будет годен вождь, если на него нападет простуда?
– Скоро я согреюсь, размахивая мечом, любовь моя, – ответил Харальд.
Когда он склонился над своими сыновьями, Свеном и Ярославом, мальчики улыбнулись ему.
– Пусть Один пошлет крылья твоему кораблю, отец.
– Он благословил меня двумя ястребятами, в то время как у многих имеются только цыплята, – отозвался Харальд.
Свен сказал:
– Мы бы последовали за тобой даже без разрешения, если б только могли держаться на ногах.
А Ярослав добавил:
– Теперь я буду все время плакать, пока тебя нет. Я успел всадить Хокону в руку нож, пока он не огрел меня дубинкой. Это несправедливо, что я не смогу сам довести до конца начатое дело.
Харальд погладил мальчиков по голове.
– Отдохните малость, хорошие мои. А потом я подарю вам по длинному мечу и вы сами поохотитесь на таких нечестивцев, как Хокон Красноглазый, а я буду ходить за коровами да полеживать, вспоминая корабли, на которых я когда-то плавал по морям.
– Привези мне кинжал Хокона с коралловой рукояткой, – попросил Свен. – А бронзовый щит – для Ярослава. Это поможет нам быстро поправиться.
– А мне привези что-нибудь, что мы могли бы поставить на полку и смотреть на это с улыбкой, когда будем пировать и праздновать победу, – добавила Аса. – Что-нибудь такое, чем Хокон дорожит больше, чем кинжалом и щитом.
– Я ничего не стою, если не сделаю этого. Безделушки приятно украшают дом, Аса дочь Торна. А если судьба распорядится иначе, тогда поставь на полку святое распятие, потому что тогда будет ясно, что Тор и Один отвернулись от нас.
Аса не пошла провожать мужа. Она не любила смотреть на то, как от берега отчаливают ладьи, потому что некоторые из них не возвращались. И тогда долго не удавалось прогнать от себя печальное воспоминание о том, как браво они выглядели, отплывая, как весело поднимались и опускались весла, как звонко смеялся капитан на носу корабля.

3. ПРОСТЫВШИЙ СЛЕД
Дни шли за днями. Корабль Харальда «Длинный Змей» бороздил фьорды в поисках Хокона Красноглазого, и каждый день оканчивался одинаково – преследователи приставали к берегу и узнавали, что Хокон там не останавливался, а плыл все дальше и дальше на север.
Один седовласый ярл, ступив в зеленые воды Лангфьорда, крикнул им:
– Они тут проплыли позавчера, промчались на всех парусах, и были их суда до того гружены добычей, что чуть не черпали бортами воду. Вам бы надо грести пошибче, Харальд Сигурдссон, чтобы схватить этого волка за хвост! Думаю, что в Норвегии ты его не найдешь. Он отправился еще дальше на север к Исафьорду или к Ватенсфьорду. Он, думаю, может оказаться там, где бегают песцы и моржи будят тишину своим храпом, помяни мое слово!
«Длинный Змей» развернулся еще раз и направился к северу.
Харальд стоял рядом с Груммохом, неподалеку от рулевого.
– Я прозакладываю свои два пальца, если поверну назад раньше, чем либо труп Хокона, либо мой окоченеет, – сказал он.
Затем он обратился к викингам:
– Кто решил вернуться? Кто хочет есть свежее мясо и уютно спать под одеялом? Пусть скажет, и я высажу его на берег, дам ему в руки топор и положу деньги в карман, чтобы он мог добраться до дома. Говорите теперь же, или больше никогда не подавайте голоса.
Моряки подняли свои боевые топоры над головами.
– Кто повернет назад, тот просто ничтожество! – выкрикнул один из них. – За что ты оскорбляешь нас, Сигурдссон?
– Торнфинн Торнфиннссон, мне легче было бы оскорбить твоего тезку, самого бога Тора. С этой минуты я никогда больше не задам такого вопроса. Мы продолжим путь, и если кто выживет после этого нашего путешествия, пусть скальды прославят в народе его имя.
Тогда Торнфинн Торнфиннссон стал отбивать такт молотом по палубе, чтобы гребцам легче было грести, И пока они мерно взмахивали веслами, Торнфинн пел старинную песню, которая им всем была знакома:

Делатели вдов, мы не знаем покоя,
Разбойники в перерыве
Между пахотой и засолкой мяса,
Мы бороздим китовые дороги,
Мы следуем лебединым путем.
Мы состязаемся с солнцем,
Мы дразним самое смерть.
Мы бываем в пасти у шторма,
Нас яростно хлещет град,
Руки примерзают к канату,
От дождей голова немеет,
Пена забивает ноздри,
Слипаются космы от соли,
И кровавая гавань – впереди.

Все стали петь хором, вновь почувствовав морские брызги на лицах, глубоко вдыхая просоленный воздух после проведенной ими на берегу долгой-долгой зимы.
И многие втайне благословили Хокона Красноглазого за то, что благодаря ему снова вышли в море, оставив позади и ячменное поле, и свиной хлев.
Уже поздним вечером на каменном островке, который едва возвышался над уровнем моря, они заметили человека, который им что-то кричал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40