Главный врач понял, что она не — справится с его поручением.— Выйдите на палубу, — сказал он. — Там вам будет лучше.Спотыкаясь и вся дрожа от волнения, Рива поднялась на палубу. Здесь уже собрался почти весь медицинский персонал: врачи, студенты-медики и перепуганные сестры. Ни капитана, ни его помощников не было. Все были очень взволнованы и с тревогой смотрели на быстро приближающийся японский крейсер. Уже хорошо были видны стеньговые флаги с изображением восходящего солнца. На мачте то и дело появлялись различные комбинации флагов. На мостике сигнальщик, переодетый в штатское, разбирал вместе с молоденьким вахтенным начальником значение сигналов.— Остановиться, спустить трап, — сообщали они с мостика японские приказания.— Что с нами будет? — взволнованно допытывались все у Петрова.— Мы находимся под охраной Красного Креста, и, следовательно, нам ничто угрожать не может, — успокаивал главный врач.— Вдруг они нас уведут в Японию? — спросила Рива.— Ну что ж. Будем сперва протестовать, а затем повинуемся: иле и пойдем, куда нам велят.— С какой же это стати? Мы хотим оставаться с русскими, а японцы пусть, если хотят, устроят плавучий лазарет и следуют за своей эскадрой.Пока на палубе спорили, крейсер успел подойти к «Монголии», став в полукабельтове, бортом к ней. Все невольно залюбовались им. Стройный, чистенький, весь как выточенный из серой стали, он казался нарядной яхтой, а не военным кораблем. Но направленные в сторону русских дула палубных орудий говорили о его враждебных намерениях.У борта крейсера тоже столпились японские матросы, внимательно разглядывая невиданный ими плавучий госпиталь, рискнувший сопровождать эскадру в бою. От крейсера отчалила шлюпка. В ней находилось несколько вооруженных матросов и офицеров. Вахтенный начальник, приказав боцману выстроить команду, подошел к трапу для встречи японцев.— Может быть, кто-нибудь из вас хорошо говорит поанглийски? — спросил он, обернувшись к медицинскому персоналу.— Ольга Александровна, — обратился Петров к одной из сестер, — вам придется взять на себя роль переводчика.Как только шлюпка подошла к трапу, на палубу легко поднялись два японских морских офицера в сопровождении нескольких вооруженных матросов с примкнутыми к ружьям штыками-тесаками.Подойдя к группе врачей, оба офицера вытянулись и отдали им честь, а затем старший из них на чистом русском языке произнес:— Мы прибыли на ваше судно, чтобы удостовериться, не находится ли на нем военных чинов или какого-либо военного снаряжения. Если мы ничего не обнаружим, то вы будете тотчас же отпущены. В случае же находки военной контрабанды пароход будет задержан как приз.— Смею вас заверить, господин офицер, что на «Монголии», кроме имущества Красного Креста, нет ничего, — ответил Петров.— Это надо еще установить, — сказал японец и отдал приказание своим матросам.Второй японский офицер направился на мостик проверять судовые книги, а матросы спустились вниз.— Да это же парикмахер наместника, Жан! — узнала японца Рива. — Мосье Жан, вы это или не вы? — спросила она.— Я сейчас не парикмахер Жан, а капитан-лейтенант императорского японского флота Кабаяси, — сухо ответил тот.— Теперь и я вас узнала! И я! И я! — сразу раздалось несколько голосов.Японец с надменной улыбкой раскланялся со своими бывшими клиентками. Затем он подошел к выстроенным на палубе матросам и санитарам и стал проверять их по списку.Охотский с перепугу запрятался где-то в трюме. С Кабаяси остался лишь один из его помощников. Петров со своим персоналом спустился в кают-компанию, где среди пассажиров поднялась паника. Женщины громко плакали, дети вторили им, и все в один голос молили Петрова заступиться и не допустить, чтобы их увезли в Японию. Старший врач и сестры поспешили им сообщить о заявлении японцев.— А вдруг они что-нибудь найдут? — тревожно спросила одна из пассажирок.— Ничего они не могут найти, ибо у нас нет никаких грузов, не принадлежащих Красному Кресту.— Вы, Геннадий Николаевич, забываете, что, во-первых, они сами могут подбросить что-нибудь запрещенное, а во-вторых, могут объявить незаконным пребывание пассажиров на нашем судне, — скороговоркой взволнованно произнес Фейгельсон.— Гаагская конвенция не запрещает организациям Красного Креста брать под свою защиту женщин и детей, — возразил Петров.Вскоре Кабаяси спустился в кают-компанию и потребовал список пассажиров. Его пришлось наскоро составили.Прошло с четверть часа в томительном ожидании. Кабаяси начали подходить его подчиненные с докладами о результатах досмотра.Капитан выслушивал их с невозмутимым видом и отдавал короткие распоряжения.Все русские с нескрываемой тревогой следили за этими переговорами, стараясь по выражению лиц говоривших понять, о чем идет речь. Вдруг взволнованно влетел в кают-компанию провизор.— Помилуйте! — обратился он к Петрову. — Они считают даже селитру военной контрабандой, а она положена по номенклатуре аптечных лекарств, и у нас ее всего пятьдесят унций.Вслед за Фейгельсоном вошли двое японцев, неся в руках банку с злополучной селитрой.Разобравшись, в чем дело, Кабаяси заявил, что селитра будет конфискована, а «Монголия» отпущена, если это разрешит адмирал Того.Все облегченно вздохнули.— Мы строго соблюдаем правила Женевской и Гаагской конвенций, свидетелями чего вы сейчас были, — обратился Кабаяси к русским перед уходом.Японская шлюпка отошла. Вынырнувший откуда-то Охотский приказал дать полный ход. Русская эскадра успела уйти за это время довольно далеко, и пароходу пришлось поспешить, чтобы поскорее догнать ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34