"Как бы я был счастлив, если бы мог дать свое имя такой смелой женщине! "Герцогиня молча последовала за ним.Сын дамасского паши, ожидавший их в десяти шагах, внимательно вглядывался в христианских рыцарей, как бы изучая их.— Кто первый из вас желает померяться с Дамасским Львом? — спросил он, салютуя саблей своим противникам.— Медведь из польских лесов! — отвечал Лащинский. — Если ты можешь похвалиться такими же длинными и острыми когтями, как дикие звери, обитающие в пустынях и лесах твоей родины, то я одарен страшной силой зверей моих родных болот. Вот сейчас увидишь, как я одним взмахом своей шпаги разрублю тебя пополам.Турку, очевидно, очень понравились эти слова. Он звонко рассмеялся и, размахивая над головой саблей, весело крикнул— Моя сабля ожидает вас! Посмотрим, удастся ли старому польскому медведю сладить с молодым дамасским львом!Более ста тысяч глаз было устремлено на готовившихся вступить в единоборство рыцарей, все необозримые фаланг мусульман собрались перед своим станом, чтобы посмотреть на этот интересный турнир.Поляк левой рукой подтянул поводья своего коня, между тем как турок взял поводья своей лошади в зубы, чтобы иметь свободными обе руки. Оба противника пристально глядели друг на друга, точно желая загипнотизировать один другого взглядами.— Если не решается напасть лев, то это не замедлит сделать медведь! — вскричал, наконец, Лащинский. — Я не охотник долго ждать.И, так яростно пришпорив свою лошадь, что она заржала от боли, он налетел на турка, который ожидал его неподвижно, как утес, защищая голову саблей, а грудь — ятаганом.Заметив намерение поляка, Мулей-Эль-Кадель одним легким нажимом колен заставил своего снежно-белого коня сделать искусный скачок в сторону и в то же время так сильно взмахнул саблей над головой противника, что мог бы прорубить его шлем, если бы попал в него.Поляк, очевидно, ожидавший такого выпада, ловко отразил назначенный ему удар и продолжал наступление, сыпля удар за ударом. Оба всадника бились с равной храбростью, защищая не только самих себя, но и головы своих коней, чтобы не пострадали и они. Лащинский все с большей и большей яростью наскакивал на своего противника, не переставая кричать, что перерубит его пополам, как связку сухих прутьев.Зрители криками старались еще больше разжигать сражавшихся.— Хорошенько этого балаганного паяца, капитан Лащинский! — кричали со стен венецианцы, когда видели, как турок вертелся под бешеными ударами противника.— Уложи проклятого гяура! — ревели со своей стороны турки, когда Мулей-Эль-Кадель ураганом налетал на поляка, заставляя своего белого коня делать чудеса ловкости.Только одна молодая герцогиня молча и неподвижно сидела на своем коне, внимательно следя за всеми действиями бившихся, она в особенности изучала приемы Мулей-Эль-Каделя на тот случай, если придется ей схватиться с ним. Воспитанная своим отцом, герцогом д'Эболи, который считался первым бойцом во всем Неаполе, славившемся на весь мир своей образцовой школой фехтования, эта отважная молодая девушка обладала всеми качествами истинного воина, она чувствовала себя в силах не только состязаться с Дамасским Львом, но даже и победить его.Поединок с возрастающим с обеих сторон ожесточением продолжался довольно долго. Поляк вскоре убедился, что турок обладал поистине стальными мускулами и еще большей ловкостью и неутомимостью, чем он сам, поэтому захотел попытаться покончить с ним одним особенным приемом, которому в то время учили по секрету в военных школах. Но это-то и принесло ему гибель. Молодому турку, должно быть, этот прием был хорошо известен и не являлся для него неожиданностью, судя по тому, как он ловко отпарировал коварный выпад поляка и сам нанес ему своей кривой саблей такой удар, который Лащинский не в состоянии был отразить. Сабля турка разрубила кирасу поляка с левой стороны груди и нанесла ему глубокую рану.— Лев победил медведя! — вскричал молодой турецкий витязь, с торжеством размахивая окровавленным оружием вокруг головы, между тем как сотня тысяч голосов восторженно приветствовала его.Поляк несколько еще мгновений продержался в седле, крепко сжимая в правой руке шпагу, а левую прижимая к ране, точно желая этим остановить бившую из нее ключом и заливавшую кирасу кровь, затем он тяжело свалился на землю, гремя вооружением и не выпуская из правой руки замершую в ней шпагу.Капитан Темпеста не стал терять времени. Вынув шпагу, он подъехал к победителю и спокойно сказал ему:— Теперь вы будете иметь дело со мной, синьор. Молодой турок окинул юношу взглядом удивления, смешанного с симпатией, и воскликнул:— С вами? С таким юнцом?!— С которым вам, однако, придется повозиться подольше, чем с этим полустариком, — самоуверенно отвечал капитан Темпеста. — Но, быть может, вы желаете отдохнуть несколько времени?— Нет, в этом я не чувствую никакой надобности. Тем более, что с вами я справлюсь очень скоро, несмотря на вашу похвальбу. Вы слишком слабы, чтобы биться с Дамасским Львом.— Зато не так слаба моя шпага, синьор, — возразил юный рыцарь. — Берегитесь, иначе вы можете погибнуть от нее.— Неужели вы тоже львенок, и будете опаснее польского медведя? — смеялся молодой турок.— А вот увидите.— Скажите мне сначала ваше имя.— Меня зовут капитаном Темпеста.— А! Это имя не ново для моего слуха.— Как и ваше для моего.— Вы — храбрый юноша.Капитан Темпеста в ответ на этот комплимент грациозно поклонился и сказал:— Ну, я начинаю. Берегитесь!— Жду вашего выпада, но беречься советую скорее вам. Мне очень будет жаль, если я должен буду лишить жизни такого благородного и смелого юношу, — заметил турецкий рыцарь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13