Тосковать по суровому северу и глухим лесам Ринг-ваака у него не было времени. Лис укрывался в тенистых зарослях; рядом тянулись болота, темнели длинные узкие перелески, где вместо любимой тсуги и пихты росли жесткие, высокие и очень стройные кедры, виднелись зеленые, обнесенные каменными стенами лужайки и усеянные валунами пастбища с извилистыми изгородями, которые так напоминали лису фермерские поселки на родине. Тут и там были разбросаны каменистые холмы, на них росли в большинстве своем незнакомые лису деревья, меж холмов, сильно извиваясь, протекал узкий, но глубокий ручей; ручей этот впадал в пруд, на котором, как предполагал лис, должны были водиться дикие утки. Забравшись на камень, венчавший самый высокий холм, и обозрев раскинувшееся под ним урочище, лис убедился, что вокруг сплошной цепью стоят поселки и деревни: из труб в деревнях поднимался дым. Однако за этими людскими поселениями, далеко на северо-западе, виднелась лиловая гряда гор — они казались такими же дикими и глухими, как родной Рингваак. Лису пришло в голову сейчас же направиться к тем лиловым горам, ибо кольцо деревень и селений, окружавшее его укрытие, было слишком уж плотным. Но это мимолетное желание тотчас же
у него угасло. Ведь в нынешних своих владениях лис нашел столь много поистине хорошего, что чем-то другим можно было и пренебречь. Выискивая дичь — а она водилась здесь в изобилии,— лис за три дня тщательно обследовал всю местность до последнего ярда. Врагов, которые обнаруживали бы злые намерения, лис тут не видел, а люди, околачивающиеся подле охотничьего клуба, вели себя спокойно и ничем лису не досаждали.
Но наутро четвертого дня лис с удивлением заметил, что вокруг охотничьего клуба поднялась невероятная суматоха. С вершины своего холма он прекрасно разглядел, как собирались в кучу одетые в алые куртки всадники, как меж них то и дело показывались какие-то другие люди — они поособому, странным образом сидели в седлах, свешивая ноги в одну сторону, и по сравнению со всадниками в алых куртках казались очень тонкими и стройными. Лис смотрел на все это теперь уже не только из любопытства — им овладела тревога. Он увидел, что на бугор около здания клуба выбежала свора собак, их было штук десять или двенадцать — считать Рыжий Лис не умел. Все собаки были одинаковы на вид и очень напоминали по окрасу желто-коричневого пса-полукровку, которого лис столько раз надувал и одурачивал. Лис различал теперь и отвратительные собачьи голоса; он не раз слышал и в предыдущие дни, как лаяли эти псы где-то в отдалении. Теперь он мгновенно понял, что готовится погоня, хотя подобных сборов лис никогда раньше и не видел. Он понял также, что вся эта суматоха поднялась ради него самого. Все это сильно испугало его, особенный страх вызвали у
у него ярко-алые куртки. У лиса похолодело на сердце, пышный хвост его вяло опустился. Однако через минуту лис уже подавил свой страх и обрел самообладание. Он сел и, навострив уши, склонил, по своей старой привычке, голову набок; хитрым, полупрезрительным взглядом он минуту следил за теми сложными приготовлениями, которые шли подле клуба. Затем он быстро спустился со своей сторожевой вышки и побежал к самому глухому, труднодоступному болоту.
Было одно обстоятельство, которого Рыжий Лис при всем своем уме не мог предвидеть: человек, распоряжавшийся собачьей сворой, прекрасно знал привычки и нравы лисиц. Он понимал, что любая, вновь попавшая сюда неглупая лисица, почуяв поблизости подозрительный шум и движение, непременно облюбует в качестве
наблюдательного пункта этот большой камень на вершине холма. Именно сюда он и направил свору, рассчитывая обнаружить лиса без больших затруднений. Действительно, свежий запах лиса собаки уловили очень легко; они подали громкий, сильный голос и, не опуская голов, начали поиск верхним чутьем; неслись они прямо к болоту, увлекая за собой всех охотников.
Рыжий Лис хорошо помнил густой, протяжный голос полукровки-гончего и заливистое тявканье черно-пегого пса. Теперь, услышав хор глубоких, сильных голосов, звучавших подобно колоколу, он почувствовал, что испытание, которое его ждет, будет для него и непривычным, и весьма трудным. Чтобы выйти из него невредимым, требуется знать об этой своре гончих и об охотниках гораздо больше, чем он знал. Не дожидаясь, пока собаки осмотрят и обнюхают каждую кочку в болоте, лис понесся дальше, пробежав не менее полутора миль по самым трудным, недоступным местам; затем он, отступая назад, сделал большущую петлю и поднялся еще на один холм — взглянуть, где находятся его преследователи.
Лис покрыл все это расстояние с такой невероятной быстротой, что, окинув взглядом с холма большой луг, увидел, как гончие лишь выбираются из болота, а всадники в своих ярких куртках, объехав болото стороной, только нагоняют собак. Лис смотрел на своих врагов с величайшим вниманием. В нем шевельнулся страх, когда он увидел, что черно-желтая свора бежит теперь на удивление быстро и держится тесной кучей, словно бы твердо зная, куда и зачем бежать. Еще
больше удивляли лиса люди на лошадях, с неистовым упорством скачущие вслед за сворой. Путь, по которому мчалась погоня, был не легок: покинув болото, лис старался бежать так, чтобы заставить охотников преодолеть немало высоких каменных стен и изгородей, каждую встречную канаву и трясину, каждую извилину ручья. При легкости и проворстве лиса перемахнуть через все это ему ничего не стоило. Но он дивился, глядя, с какой отвагой бросались на эти препятствия всадники — и те, тоненькие и стройные, что сидели на лошадях сбоку, и другие, в алых куртках, сидевшие в седле как положено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53