Заметив прибывших, от костра поднялись двое, придержали коней у Чернобая и сопровождавшего его татарина.— Али, — обратился к нему Чернобай, — смотри товар, у меня времени мало.С этими словами он кивнул парням, чтобы сняли с коней девушек. Бледные от страха и переживаний, они испуганно смотрели на татарина, который зацокал языком и расплылся в радостной улыбке.— Ай-вай! Якши! Дуже допре! — путал он татарские и украинские слова. — Якши ханум! Ханум (турец.) — женщина.

Ага Ага (турец.) — господин, хозяин.

знает толк! Недаром моя делал такой опасный поход. Будет чем продавать в Кафу! Кафа (истор.) — Феодосия.

Он подошёл к девушкам, грязными пальцами поднимал их подбородки и, цокая языком, заглядывал в глаза. Несчастные онемели от страха, вздрагивали от омерзения, но Али не обращал на это никакого внимания.— Ай-вай! Якши ханум, — удовлетворённо повторял он. — Спасибо, мий дорогой труже, спасибо, ага Петро!— Товар для ханского гарема, — сказал Чернобай. — Плати деньги, Али!Покрытое оспой лицо татарина сразу стало суровым, непроницаемым. Глаза сузились.— Сколько?— По полторы тысячи цехинов! Цехин (итал.) — старинная венецианская золотая монета.

Али проглотил слюну, словно подавился.— По пятьсот.Чернобай отрицательно покачал головой.— По шестьсот. — Али облизал языком пересохшие на морозе губы.— Ты выручишь по три тысячи, Али. Я знаю. Таких девчат ещё никогда не продавали ни в Кафе, ни в самом Стамбуле. Они стоят больше, чем все твои невольники. — Чернобай скосил глаза в ту сторону, где ясырь. Мне они тоже не даром достались…— Знаю, каждый охотник, выходя на охоту, рискует… Но денег ты за них не платил.— Не стоила б овчинка выделки… Так какое твоё последнее слово?— По восемьсот — и ни цехина больше!— Хорошо, — согласился Чернобай. — Но в случае опасности… сам понимаешь, они должны навек замолкнуть. Я рискую головой!— Зачем такая разговор! — обиделся Али. — Не маленькая я, знаю. Удар саблей — башка с плечей!Из-под полы засаленного тулупа достал мошну, отсчитал деньги, потом кивнул на Звенигору:— А этого за сколько?— Этот не продаётся, — сердито ответил Чернобай.— Жаль. Видно, крепкая казак. Дуже допре работника могла стать. Бакшиш за него дала бы большой! Может, продашь?Чернобаевы парни переглянулись. Один из них крякнул, очевидно желая что-то сказать. Но Чернобай поспешно отрезал:— Нет, он мне самому нужен. Прощай, мурза. Наш договор остаётся в силе?— Конечна. Моя думает, будут ещё на Украине красивые девчата? — Али хихикнул. — Прощай, ага Петро! Пусть бережёт тебя аллах!Чернобай вскочил на коня, ещё раз махнул рукой, прощаясь с Али, и небольшой отряд из пяти всадников нырнул в темноту. 6 Промёрзшая земля звонко гудела под копытами коней. Шелестел колючий обледеневший бурьян. Щербатый месяц раскачивался посреди неба, словно пьяный, и казалось, вот-вот сорвётся и трахнется лысиной об крутой холм. И тогда настанет тьма.Звенигора знал, что не месяц качается, а он сам колышется в седле. Тело совсем занемело. Туго связанные руки и ноги затекли, он перестал их чувствовать. Жёсткий кляп ободрал ему и язык и рот, приходилось глотать собственную солоноватую кровь. Нестерпимо хотелось пить.Его везли на смерть. Он знал об этом. Но где произойдет казнь и какую лютую смерть придумал Чернобай, его уже не интересовало. Лишь бы скорее все кончилось…У высокого кургана, что виднелся на фоне синего неба, Чернобай остановился.— Митрофан, на вершине много камней… Пойди принеси каменюку для этого байстрюка. Да не мешкай! — Парень бросился к кургану, а Чернобай обратился к Звенигоре: — Только не думай, чёртово отродье, что мы тебя утопим. Нет, голубчик, это была бы слишком лёгкая смерть для такого… Мы посадим тебя на кол и подождём, пока он вылезет у тебя через горло… Вот какой смертью помрёшь, голубчик!.. Зато и на том свете закажешь всем за тридевять земель обходить Чернобая!.. А потом привяжем тебе на шею камень и кинем в озеро, на корм карасям. Чтоб и следов не осталось!.. Ну как? Нравится?.. Нет?.. То-то же!Он говорил бы и дольше, так как картины предстоящих мук врага доставляли ему удовольствие, но парень вернулся с камнем, и отряд тронулся дальше.Через час они выехали на торную дорогу.— Скоро озеро, хлопцы, — сказал Чернобай. — Ещё вёрст пять…Вдруг он замолк и начал прислушиваться.— Вы ничего не слышите?Все остановились.— Будто всадник скачет, — неуверенно произнёс долговязый Митрофан.— Не будто, а действительно всадник, — подтвердил другой парень, в белом башлыке. — О-о, слышите? Приближается сюда… Кажись, один.Вдалеке слышался звонкий топот — конь мчался галопом.— Кто-то спешит в Чернобаевку, — сказал Чернобай и обратился к тому, кто в башлыке: —Отъезжай с этим за кусты, а мы тут подождём — узнаем, кто это скачет…Хорь дёрнул коня Звенигоры и остановился тут же, за кустом.Топот приближался. Вот показалась тёмная фигура всадника — он мчался во весь опор. В мёртвой тишине ночной степи громко звенела мёрзлая дорога.Заметив на дороге незнакомцев, всадник осадил коня.— Кто такие? — выдохнул тревожно.— А ты кто и куда направляешься? — в свою очередь спросил Чернобай.— Я еду в Чернобаевку.— К кому?— К Петру Чернобаю.— Я и есть Петро Чернобай. Что случилось? Что за спешка? Подъезжай сюда.Всадник подъехал поближе, пристально вглядываясь в незнакомцев, готовый при малейшей опасности повернуть коня назад.Но вот Чернобай поднял голову, и месяц осветил его лицо. Из груди всадника вырвался облегчённый вздох.— Ф-фу, так и есть — хозяин! — Он подстегнул коня и приблизился вплотную: — Я от полковника…— Что с отцом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12