— Тем лучше! — отозвался снизу король. — Соскакивай скорее в сад и открой нам, а то чертовски холодно!
Можирон исчез, и вскоре глухой шум падения известил короля, что его любимец соскочил на землю. Некоторое время Можирон просидел слегка оглушенным на земле, но затем вскочил и подбежал к воротам. Здесь он обнажил шпагу и вставил кончик ее в замочную скважину, чтобы отпереть ворота.
— Да поторопись ты! — крикнул ему король через ворота. — Адски холодно.
Однако Можирон не имел времени ответить, так как в этот момент его оглушил сзади страшный удар рукояткой шпаги по затылку. Можирон был так изумлен этим неожиданным нападением, что даже не крикнул. Но увидав, что на него наступает с обнаженной шпагой какой-то человек, он отскочил в сторону, прижался к воротам и в свою очередь обнажил шпагу.
— Чудак! — сказал незнакомец. — Как верно то, что я — дворянин, а ты — мерзкий скандалист, так я пригвожу тебя шпагой к этим воротам!
— Ко мне! — крикнул Можирон.
Шпаги обоих противников скрестились, и звон оружия донесся до короля и миньонов.
— Господа, — сказал Генрих III, — крошку-то, оказывается, стерегут! Что делать, по-вашему?
— По-моему, следует идти спать! — ответил Келюс, не понимавший, как можно рисковать жизнью из — за любовного приключения.
Эпернон, как осторожный человек, промолчал. Только Шомберг крикнул:
— Идем ему на помощь!
— Ладно! — отозвался король, зевая во весь рот. — По крайней мере, таким путем можно будет согреться, а то ужасно холодно.
Шомберг уже лез по лестнице. Тем временем Можирон и защитник Берты Мальвен ожесточенно бились. Уже два раза шпага незнакомца касалась груди миньона, но последний стойко продолжал сражаться, будучи учеником Генриха III, которого называли лучшим фехтовальщиком Франции.
— А! Шпагой-то ты умеешь владеть! — крикнул гасконец. — Ну да мы посмотрим! — и, изловчившись, он отвел выпад Можирона, после чего нанес ему вторично такой удар эфесом по голове, что миньон без сознания рухнул на землю. В этот момент на стене показался Шомберг.
— Вот как? — сказал гасконец. — Значит, их было двое? Шомберг соскочил на землю. На стене появился третий враг.
— Да этими молодцами просто дождит! — воскликнул гасконец. — Ну, черт возьми, мне придется сыграть роль солнца и прекратить дождь! — и, говоря это, защитник Берты прислонился в свою очередь к стене и встал в позицию с уверенностью истинного мастера шпаги.
IV
Шомберг был очень храбр, но той слепой, животной, дурацкой храбростью, которой вообще отличаются тевтоны. Он мало понимал толка в рыцарских обычаях и бросился на противника
Можирона без всяких актов вежливости, обычных для французской дуэли, и даже без необходимого парада.
— Вам незнакомы даже азы нашего благородного искусства, и я мог бы убить вас, как цыпленка! — насмешливо заметил ему гасконец и, сделав резкое движение шпагой, сразу выбил оружие из рук остолбеневшего Шомберга. Заметив это, защитник Берты Мальвен произнес: — Перейдем к другому!
В то время как Шомберг смущенно подбирал свою шпагу, гасконец обратился к вновь появившемуся противнику.
Последний тоже соскочил со стены; он был замаскирован. — Вот как? — захохотал гасконец. — Вам угодно сохранить инкогнито? — и он поднес кончик шпаги к его лицу.
Но король — это был он — сейчас же встал в позицию, и гасконец сразу увидал, что имеет дело с мастером шпаги.
— Тем лучше! — сказал он. — Это гораздо забавнее! Шомберг, подобрав свою шпагу, кинулся на помощь королю, но тот крикнул:
— Оставайся на месте! Пусть увидит, нужен ли мне помощник, чтобы убить какого-то бедняка, клянусь собачьим хвостом! «Где я уже слышал это выражение?» — подумал гасконец. Шомберг повиновался и отошел в сторону.
— Ну-с, сударь, поторопимся! — сказал король. — Стоит собачий холод, и я хочу скорее убить вас, чтобы согреться.
Гасконец расхохотался и сделал выпад в терцию, что в данном положении было совершенно необычным парадом.
— Ваша милость еще жалуется, тогда как я поставлен еще в худшее положение! — сказал он при этом и перешел в очень изящную кварту.
— Каким это образом? — спросил король, удивленный парадом. Гасконец, не переставая играть шпагой, ответил насмешливым тоном:
— На моей родине не боятся, когда стынут ноги или кончики пальцев.
— А чего же там боятся в таком случае? — спросил король, заметивший, что противник достоин его.
— На моей родине пьют доброе вино, от чего кончик носа краснеет.
— А, значит, там много пьют?
— Необыкновенно много — ведь вино недорого. Поэтому кончик нашего носа бывает очень чувствителен к холоду, как лоза в плохой год!
— Вы очень остроумны, — сказал король, — но это еще не объясняет мне, почему я счастливее вас.
— Да ведь нос вашей милости прикрыт маской, тогда как мой беззащитен от мороза! — и с этими словами гасконец новым неожиданным выпадом коснулся плеча короля.
Прикосновение железа вызвало крик у Генриха III. Тогда Шомберг бросился к двери и принялся с отчаянием трясти за железный брус с воплями: «К нам! К нам!». В конце концов петли не выдержали, и под железными руками Шомберга брус выехал, открывая ворота. Келюс и Эпернон вбежали в сад, наступив на бесчувственное тело Можирона.
— Так-с! — пробормотал гасконец. — А я думал, что дождь уже кончился!
Заметив, что все трое хотят прийти на помощь его противнику, защитник Берты Мальвен сделал неожиданный прыжок в сторону, так что король, сделавший очень резкий выпад, ткнулся шпагой в пространство, подался вперед и упал на одно колено. Пользуясь этим, гасконец крикнул, доставая пистолеты из-за пояса:
— Эй, вы, господа!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40