И уж если вся эта масса, созданная из лучших войск обоих королевств и построенная углом, который ударит по французам, не сможет углубиться в расположение противника, тогда останется только примириться с мыслью об отступлении.Камберленд ворчал, но согласился. Люрбек галопом на своем померанском скакуне отправился к своим гренадерам. Началась операция по соединению войск. Ганноверские канониры уже толкали вперед свои орудия по вспаханной копытами земле. Слышались восклицания «а-ах!», сопровождавшие огромные физические усилия артиллеристов. И короткие приказы заряжать орудия прошли по рядам знаменитого соединения.Маршал Саксонский, однако, скоро заметил, что, несмотря на шквальный огонь его артиллерии, огромный таран, состоящий наполовину из обреченных на гибель людей, может пробить себе дорогу к центру его армии. И в самом деле, все новые войска двигались на французов, заполняя пустоты, образованные обстрелом. Глухое бешенство наполняло души вражеских солдат… Они утратили чувство страха: ими руководила одна мысль — преодолеть барьер и подавить огонь, преследовавший их с самого начала боя.Особенно ожесточенно дрались шотландцы, видно было, что они твердо решили не отступать ни на пядь. Ротные командиры, как на параде, шли перед своими ротами с непоколебимым спокойствием. Казалось, они направляли выстрелы солдат с такой же безмятежностью, с какой принимали бы участие в охоте на диких птиц в своих высокогорных долинах. Их мускулистые ноги твердо шагали в развевающихся складках клетчатых «килтов»; грубые обветренные лица были искажены злобным оскалом, их глаза смотрели только вперед, на маленькую деревню, которую надо было взять любой ценой.Канонирам королевской артиллерии удалось занять позицию в сотне туазов от передовой линии французской пехоты, и теперь их ядра стали бить, сея смерть в рядах французов. Людовик XV, который уже начал сильно тревожиться, видя неравное соотношение сил французов и англичан, неосторожно выехал на своем коне вперед, чтобы лучше разглядеть, что происходит на поле битвы в ходе сражения. Фасад ветряной мельницы плохо защищал его от ядер, дождем сыпавшихся вокруг. Несмотря на уговоры офицеров штаба, он ни за что не хотел отъехать назад. Держа у глаз подзорную трубу, он смотрел, как надвигается вперед британское войско. Лицо его стало бледным, как воск, — он вдруг увидел, что шотландцы придвинулись совсем близко к линии французских гвардейцев.Британцы выстроились сомкнутыми рядами прямо напротив французских войск. Французские офицеры велели солдатам не стрелять, так как по правилам боя того времени полагалось предоставить первый залп противнику, ибо первый залп всегда менее эффективен, чем второй. Теперь две армии стояли лицом к лицу, причем французские офицеры — в первом ряду с пиками наперевес. Английский капитан, лорд Чарлз Хей, вышел вперед и снял шляпу. Французские офицеры ответили на его приветствие.— Господа французские гвардейцы, — прокричал лорд, четко артикулируя каждый слог, — стреляйте первыми!Граф Отерош, лейтенант гренадеров, ясным, как звук фанфары, голосом ответил:— Господа, мы никогда не стреляем первыми! Стреляйте вы!Раздался залп — первые ряды англичан опустились на колени, чтобы лучше прицелиться. Французы наклонили головы, ожидая града ядер из английских мортир. Сухой треск выстрелов наполнил воздух. Первые ряды французских гвардейцев попадали, убитые наповал. Шестьсот солдат и пятьдесят два офицера легли на землю, скошенные, как колосья под порывом ветра.Ответ не заставил себя ждать. Уже очень скоро шотландцы увидели, как ряды их земляков тают под прицельной стрельбой французов. Но к ним поступило пополнение английской гвардии, и это дало им возможность продвинуться вперед, несмотря на большие потери. Началась схватка врукопашную со всей свойственной ей жестокостью.Это была ужасная драка, в которой все смешалось: взмахи и звон скрещенных сабель, мелькание клинков, удары по черепам, крики, вопли, стоны, падающие тела, потоки крови; один огромный и могучий майор рухнул, как сноп, с прорубленной английским драгуном грудью; гренадеры преследовали противника, отступившего в молодую сосновую рощу, и вскоре ее деревца покраснели от крови. Под непрерывно возобновляющимся наступлением врага, к которому подходили подкрепления, передовая линия французов дрогнула и как бы прогнулась, и торжествующее «ура!» ознаменовало начало продвижения англичан.Маршал Саксонский, который в ответ на этот маневр приказал ввести в бой полки Бранкаса Д'Обейяра, Бионна и Куртэна, незаметно для себя приблизился к мельнице, откуда король продолжал наблюдать за ходом сражения. Очень встревоженный серьезностью ситуации и одновременно мучимый сильными болями, Морис Саксонский, полулежащий на подушках своего возка, вдруг увидел, что Людовик XV оказался в большой опасности, так как продвижение вперед герцога Камберлендского продолжалось и точка наблюдения, где находился французский король и его штаб, с минуты на минуту могла оказаться окруженной первыми рядами англичан. Король смотрел в трубу и ничего не замечал. Маршал крикнул Фанфану:— Быстро сообщи Его Величеству, что он в опасности и что ему необходимо удалиться от места схватки!Штандартоносец передал штандарт с белыми лилиями офицеру, который был рядом, и приготовился галопом мчаться к королю, но маршал, приподнявшись на сиденье, закричал громко и резко:— Скажи еще Его Величеству, что я сделаю все возможное, чтобы спасти положение!Фанфан взял в галоп и в густом дыму помчался к высотке, находившейся от него в сотне туазов, а маршал подозвал к себе связных офицеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103