Хозяин вечера, тяжело поднявшись из своего позолоченного кресла, галантно начал представлять его гостям.— Господин Фавар, — сказал ему напрямик этот важный чиновник, — забудьте на минуту о причинах, которые привели вас в эти стены и займите место… среди нас. Ужин не так уж плох и изменит для вас к лучшему ежедневное меню Бастилии. Мы не просим у вас взамен ничего и хотим только, чтобы вы развлекли нас, прочитав несколько ваших стихотворений. Мы, право же, считаем их самыми интересными и умными на свете.Драматург решил стойко переносить удары злой судьбы. Конечно, он был разочарован, так как понял, что его вытребовали лишь для того, чтобы позабавить этих господ; но еда была аппетитна, женщины красивы, некоторые даже откровенно кокетливы… Да и выбора не было. Поэтому он поместился за столом между двумя особенно приветливо смотревшими на него красотками, желая забыть хоть на час-два о маршале Саксонском, о темных камерах и ветреной жене. Некоторых из присутствующих он знал в лицо. Он уже раньше заметил при дворе фаворитки короля маркиза небольшого роста, который теперь сидел во главе стола. А вот эту девицу из Оперы, которая сейчас делала ему глазки, он тоже раньше встречал за кулисами театра.Ему было даже приятно, в конце концов, что все эти господа были помещены под той же вывеской, что и он, — личность менее значительная. И, потом, лакеи разносили такие привлекательные на вид блюда! Он взял себе, даже дважды, жареного фазана, начиненного перигорскими трюфелями. Пенистое вино искрилось в бокалах, сладостный аромат женского тела поднимался в перегретом, опьяняющем воздухе банкета. Здесь говорили о Версале и о придворных интригах так, как если бы они сами в них принимали участие.Кроме того, Фавар из разговоров узнал, что его жена отправилась в турне в сторону Блуа и что маршал Саксонский разместил свои летние казармы около Шамбора. Честно говоря, эти новости его отнюдь не обрадовали, но он, по крайней мере, мог сделать вид, что знает о перемещениях своей супруги и не придает этому путешествию большого значения.В конце трапезы, когда слуги поставили на стол серебряные кувшины с водой и вазы с золотистыми фруктами, Фавар встал и выразительно исполнил несколько куплетов из своих последних комедий. Как только он начал, воцарилось молчание и беспечные гости стали с наслаждением слушать строфы, сочиненные поэтом. Одну ариетту приветствовали так бурно, что Фавару, под аплодисменты и восклицания «браво!», пришлось ее повторить на бис.Вскоре негр, украшенный пестрыми перьями, как варварский паша, принес на дамасском серебряном блюде с золотыми узорами арабский кофе. Господин Вель обнял за плечи танцовщицу из Оперы. Начальник тюрьмы с блаженством на лице нюхал испанский табак. В зале была удушающая жара, и лакей открыл дверь, чтобы впустить струю свежего воздуха. И тогда вдруг все услышали издали, с самой высокой крепостной башни, отчетливый крик бдительного сторожевого: «Постовые! Не спать!».Фавар очнулся и вспомнил, что находится в Бастилии! А тем временем вечер приближался к концу. Сопровождая прощальные слова всеми светскими ораторскими украшениями, на какие может быть способен тюремщик и одновременно человек из высшего общества, господин де Шатильон дал понять поэту, что наступил час расставания, и, несмотря на живейшее удовольствие, которое ему и всем гостям доставило его общество, ему надлежит отправиться на свое законное место.— Но, — поспешил он присовокупить, — я твердо рассчитываю, что каждый раз, когда у меня будут гости, — а это бывает, по крайней мере, два-три раза в неделю, — вы будете по дружбе приходить снова и очаровывать нас, как вы это делали сегодня вечером, проявив столь тонкий и блестящий ум!Фавар поспешно ответил согласием. Разве этот вечер не был для него кратким, но счастливым промежутком в длинной веренице тягостных и мрачных дней? И, поцеловав протянутые ему руки дам, под благодарные слова хозяина и лестные приветствия остальных гостей он, сопровождаемый двумя лакеями, которые передали его тюремщику, печально вернулся в свою камеру.Он нашел своего соседа по заключению крепко спящим. Тарднуа долго и с нетерпением ждал возвращения Фавара, в конце концов, сон сморил его. Он проснулся довольно поздно утром и увидел, что драматург, уставший от впечатлений и развлечений прошедшей ночи, храпит во всю мочь.Фавар же проснулся только около одиннадцати часов. Протирая глаза после крепкого сна, он с изумлением смотрел вокруг, еще не понимая, где находится. Сообразив, наконец, где он, Фавар спустил ноги с койки, повторяя:— Как это печально! — Потом, зевнув, добавил:— А я-то думал, что проснулся в моей спальне!Тут он увидел улыбающегося Тарднуа, который — вот так чудеса! — был расположен вступить с ним в разговор.— Ну, провели приятный вечер? — спросил тот.— Да, сударь, — ответил Фавар, — я лег в то время, когда солнце уже встает.— Я даже не слышал, как вы вернулись. Признаться, я уже считал, что не увижу вас, что вас выпустили на свободу.— Увы! — начальник тюрьмы вытребовал меня только для того, чтобы я развлекал его гостей, и, когда работа шута была окончена, я должен был вернуться в это жалкое помещение… И сейчас моя единственная надежда — на то, что благодаря моим актерским способностям мне иногда будет удаваться хорошо поесть у здешнего хозяина, который, надо признаться, кормит вкусно.— Да, да, подумать только! — живо ответил бывший управляющий, вдруг заинтересовавшись. — Вам повезло!— Называйте, как хотите, но свобода дороже!— Я тоже так думаю… — вздохнул Тарднуа. Потом вдруг сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103