Это уж было слишком!Тарднуа понял, что для него все потеряно. Он некоторое время молчал в нерешительности, но через несколько минут подошел к начальнику полиции и, впервые за все время подняв голову, воскликнул:— Я сейчас признаюсь во всем до конца, но надеюсь, что мое полное раскаяние даст мне возможность рассчитывать на снисходительность и милосердие судей!— Говорите! — приказал Д'Аржансон.Тарднуа собрался с мыслями и заговорил глухим голосом:— Да, я бандит, негодяй, я украл все состояние моего хозяина, маркиза Д'Орильи, и спрятал его у одного из моих сообщников в Турнэ. Когда я был во Фландрии, меня представили герцогу Камберленду, главнокомандующему соединенными армиями. Зная, что у меня много связей в Париже, герцог Камберленд предложил мне большую сумму денег за службу агента по связи с ним и его главным представителем при дворе Людовика XV — шевалье де Люрбеком.Его признание произвело на всех присутствующих впечатление разорвавшейся бомбы. Интерес к исповеди Тарднуа еще возрос. А он продолжал:— Я и раньше встречал шевалье у моего хозяина. Я знал, что их связывает тесная дружба, и счел, что шевалье должен быть в курсе предпринятой мною кражи. Мысль о том, что, откажись я вступить с ним в контакт, он отомстит мне, сообщив голландскому правительству о совершенном мною преступлении, даже больше, чем соблазн получить новое вознаграждение, толкнула меня на то, чтобы принять предложение Камберленда. Но в первой же моей поездке по его поручению меня арестовали и посадили в Бастилию!Затем, обратившись к Д'Орильи, который с ненавистью и презрением смотрел на него, Тарднуа объявил:— Французские войска уже вошли в Турнэ — вам будет нетрудно найти деньги, которые я там спрятал.— Негодяй! — вскричал Д'Орильи. — Хороший замок на камере отплатит тебе за твои злодейства!— О, сжальтесь надо мной! — взмолился управляющий. — Я ведь хочу сообщить вам еще нечто очень важное — вы даже не подозреваете, насколько важное!Тут внимание всех присутствующих удвоилось.— Помните, что говорил ваш отец перед самой смертью о вашем неизвестном брате? Я тогда вам поклялся, что даже не слышал о нем. Я солгал, я хорошо знал, где был ребенок все время. Я знал все, так как покойный маркиз доверил мне новорожденного, он велел определить его к кормилице и дал на это денег. Но вместо того, чтобы отнести его на одну из ферм поблизости замка, я оставил дитя совсем в другом месте, на клумбе тюльпанов.— На клумбе тюльпанов?! — громко вскричал Фанфан к необычайному изумлению присутствующих. — Вы сказали — на клумбе тюльпанов?!— Да! — подтвердил Тарднуа.— Где все это происходило? — белый, как кружево на жабо его мундира, дрогнувшим голосом спросил Фанфан.— В маленькой нормандской деревне Фикефлёр.— Всемогущий Господи! — произнес, почти теряя сознание, Фанфан-Тюльпан.К нему подошел Д'Орильи, тоже очень бледный, и сказал:— Значит, мой брат — это вы!Двое одинаково потрясенных молодых людей смотрели друг на друга молча. Наплыв угрызений совести сначала как бы парализовал Д'Орильи. Но тут же, в бурном порыве чувств, он бросился к найденному, наконец, брату, которого едва не привел к гибели, и, упав в его объятья, второй раз, еще более горячо, попросил у него прощения. Первый кавалер Франции не смог устоять, и растроганный глубоким раскаянием брата, в свою очередь, крепко обнял Д'Орильи. Господин Д'Аржансон и Фавар тоже были взволнованы удивительной встречей и примирением братьев.Что касается Тарднуа, то он, увидев, что всем не до него, стал потихоньку пробираться к двери, надеясь улизнуть, но только шагнул к порогу, как чья-то железная рука легла на его плечо. Крепко схваченный одним из полицейских, он был препровожден в тюремную карету, в которой уже находились другие сообщники шевалье де Люрбека.Начальник полиции выразил большую признательность Д'Орильи и Фанфану за ценную поддержку, оказанную ими правосудию. Фавара он уверил, что его помилование подписано самим королем и что он может больше не опасаться никакой другой тюрьмы. Глава XVIIСВАДЬБА ФАНФАНА-ТЮЛЬПАНА Бравый Вояка мужественно, не выпуская трубки изо рта, перенес ампутацию ноги. Он только попросил, чтобы его костыль изготовили из дерева, взятого в лесу Барри, чтобы, как он сказал, сохранить память о знаменитой битве.Перетта настояла на том, чтобы оставаться рядом со старым другом до момента, когда он сможет, не рискуя осложнениями, вернуться с ней в Париж. И однажды утром девушка и ветеран предприняли медленное, с передышками, возвращение в столицу. Путешествие прошло без приключений, и вот уже два дня, как выздоравливающий снова поселился в доме Фаваров. Он сидел в шезлонге в гостиной хозяйки дома и вместе с обеими женщинами ждал появления Фавара. Госпожа Фавар очень беспокоилась по поводу вызова мужа к начальнику полиции. А время шло, и ее беспокойство возрастало. Наконец, дверь резко отворилась, так как ее неловко толкнул слуга-негр, и в комнату вошли одновременно Фанфан-Тюльпан, Фавар и Д'Орильи.— Господи, наконец-то! — вскричала актриса. — Я уже начала бояться, что моего бедного мужа опять оставили в тюрьме!— Нет, напротив! — ответил драматург. — На этот раз генеральный лейтенант был очаровательно любезен! Он потребовал от меня только участия в необыкновенной встрече, настоящем театральном представлении, причем разыгранном по всем правилам! Верно, Фанфан?Фанфан-Тюльпан, который целовался с Переттой, обернулся.— О, да, друзья! — вскричал он радостно. — А я хочу сообщить вам необыкновенную новость!— Еще новость? — недоверчиво проворчал Бравый Вояка.— Да, еще! И какую! Слушайте!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103