А там мало кто не знает, как пробраться в Вербово.
В Вербове Ваня должен был подождать Беньовского, когда он, закончив все свои дела с Магелланом, вернется домой, и после его приезда отправиться дальше — в Киев, а затем в Москву.
…Когда Ваня взошел на палубу корабля, было уже довольно темно. Небо было закрыто тучами, на воде лежал туман, густой и холодный. Даже луч маяка не мог пробить его мягкую сырую завесу. На палубах кораблей, стоящих в портсмутской бухте, беспрерывно звонили в колокола, чтобы заходящие с моря суда не ударились друг об друга…
Рядом с кораблем, уходившим в Роттердам, стоял старый фрегат, из трюмов которого неслись беспрерывные вопли на непонятном Ване языке. Десятки здоровых глоток ревели о чем-то. И если бы рев этот не был таким тоскливым, то можно было бы подумать, что в трюме поют какую-то песню. Но песней назвать это было нельзя, и, побродив по палубе, Ваня спросил рыжебородого матроса, стоящего у борта с трубкой в зубах:
— Не скажете ли, приятель, что это за шум?
И англичанин, вынув изо рта трубку, медленно, сквозь зубы ответил:
— Это поют наши союзники, сэр. Мы покупаем их в Германии, кажется, по пятьдесят фунтов за голову и отвозим за океан, для того чтобы они усмирили наконец взбунтовавшихся янки .
Ваня поблагодарил матроса и, преследуемый тоскливым воем «союзников», пошел в свою каюту. Он давно уже накрылся одеялом и, наверное, добрый час пролежал с закрытыми глазами, а они все выли и выли, и только глубокой ночью Ваня забылся, наконец, тяжелым и беспокойным сном…
ГЛАВА ВТОРАЯ,
в которой читатель посещает гостиницу «Золотой Лев», замок Гогенасперг, узнает, почему иногда бывает полезно сохранять жизнь паукам и мухам, и в заключение знакомится с жизнеописанием журналиста Христиана Шубарта
Паром легонько стукнулся о промерзший глинистый берег и замер. Ваня выглянул из окошка дорожного экипажа и увидел заснеженную дорогу, с двух сторон обсаженную большими старыми деревьями, плавно поднимавшуюся вверх по склону. Берег казался пустынным, не было видно ни людей, ни домов. Лишь у самой воды, там, где дорога сбегала к парому, стоял маленький кирпичный домик в два окошка, полосатая черно-желтая будка и выкрашенный в такие же цвета тяжелый длинный шлагбаум. Как только паром остановился, из домика вышли солдаты, усатые, краснолицые, в высоких блестящих шапках, неся на плече увесистые ружья со штыками. Еще через минуту из домика вышел тщедушный человечек. Он медленно и важно проследовал к парому, изо всех сил изображая важную персону. Следом за ним оттуда же гуськом потянулись таможенные чиновники. Солдаты остановились у самого парома, а важная персона взошла наверх и вместе с чиновниками на плохом французском языке потребовала предъявить документы и приготовить к проверке багаж и товары, кои господа пассажиры намерены провезти через владения его сиятельного господина герцога Карла Евгения Вюртембергского.
Ванины попутчики стали торопливо развязывать узлы и баулы, поднимать крепкие крышки окованных железом сундуков, вынимать из карманов паспорта и подорожные. Чиновники медленно переходили от одной груды багажа к другой, от одного пассажира к другому, внимательно изучая предъявляемые им бумаги и дотошно роясь в сундуках и баулах.
Когда очередь дошла до Вани, чиновник проверявший его документы, взял их и отошел к стоявшему поодаль важному тщедушному человечку. Почтительно наклонив голову, он. стал тихо и быстро что-то говорить ему, время от времени поглядывая на Ваню.
Через несколько минут человечек подошел к Ване и, изобразив на лице улыбку, спросил:
— С какой целью, сударь, вы въезжаете во владения его сиятельства герцога Вюртембергского?
Ваня ответил, что он не намерен останавливаться во владениях герцога, а всего лишь проезжает по его землям, направляясь к своему больному другу, графу Беньовскому.
— Где же находится это имение? — вкрадчиво спросил человек, и Ваня почему-то подумал, что если бы хорек мог улыбаться, то, наверное, он выглядел бы так же, как начальник таможни его сиятельства герцога.
Ваня ответил, что имение его друга находится в землях, принадлежащих австрийской императрице.
Хорек помолчал, немного подумал и, окинув Ваню с ног до головы каким-то странным взглядом — ласково-доброжелательным и в то же время оценивающим, — с улыбкой произнес:
— Не угодно ли, сударь, пройти со мною в таможню?
— Для чего, сударь? — спросил Ваня. — Разве мои документы не в порядке?
— Документы ваши в полном порядке, — заверил его Хорек. — Я хотел бы кое о чем переговорить с вами, — и, сделав рукой приглашающий жест, важно засеменил к домику.
Ваня с недоумением пожал плечами и, пробормотав: «Как вам угодно», двинулся вслед за человечком.
Когда начальник таможни и Ваня вошли в домик, Хорек преобразился еще более: низко поклонившись своему невольному попутчику, он любезно пригласил его сесть за стол и, сняв шляпу, проговорил:
— Не удивляйтесь, государь мой, тому, что я пригласил вас в этот дом. Вы только что переехали Рейн и, как я понимаю, впервые оказались в Вюртемберге. Здесь иные нравы, чем в Англии, и иные законы. Вы находитесь теперь на земле и под покровительством моего благородного господина герцога Карла Евгения, а девиз его сиятельства: «Доброжелательность и гостеприимство». Поэтому я и пригласил вас сюда, чтобы узнать, не нуждаетесь ли вы в добром совете или помощи.
И когда Ваня только еще попытался сделать отрицательный жест и уверить начальника таможни в том, что ему ничего не нужно, человечек выставил вперед обе руки и, изобразив на лице своем все добрые чувства сразу, произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147