Назначь в Америку губернатора, как в прочих областях. Пусть там все купцы одинаково промышляют…»
Император был удивлен. До сего дня Лопухина ни во внешнюю, ни во внутреннюю политику не вмешивалась. Он боготворил Анну Петровну, однако ее просьба заставила императора задуматься.
— Граф Петр Алексеевич только вчера докладывал мне об Аляске и просил сделать как раз обратное, — помолчав, сказал он. — Утверждал, что, если уравнять американский край с прочими областями России, понадобится много денег… А деньги мне нужны на другое. Я воюю на суше и на море.
Лопухина надула пухлые губки.
— Я подумаю, Аннушка… Но почему ты просишь именно это?
— Купец Голиков умолял меня, Павлушка. Он говорил, что пользы России заставили его просить. Он подарил мне целую коляску прекрасных американских мехов.
— Купец Голиков… Зачем ты якшаешься с мужиками, Аннушка? Я всеми силами споспешествую торговле. Ее цветущее состояние и всевозможное распространение — первое мое попечение. Но прежде всего надо иметь политическое рассуждение… — Император посмотрел на погрусневшую Лопухину. — Я подумаю, Аннушка, поцелуй меня еще…
Император взял из ее рук записку и стал читать:
— «Нужно между тем, сколько для ограждения коренных жителей от обид промышленных, — читал он написанное четким, писарским почерком, — сколько и для того, чтобы образовать нравы жителей и приуготовить их к повиновению и принятию законов, учредить в Америке вид коронного в том краю управления…»
Император вздохнул, свернул записку вдвое, еще вдвое и положил на стол.
Елена Петровна догнала своего мужа, Ивана Степановича Крукова, в Тобольске. Здесь полицейские сделали небольшую передышку. Осенью дорога до Тобольска была грязная, ухабистая, ехали медленно и очень устали. Но грязь никого не удивляла. Даже дороги между столицами и подъездные пути к Петербургу, проходившие по местам лесистым и болотистым, были выложены бревнами, поднимавшимися в дождливое время и плясавшими под колесами. О сибирских дорогах и говорить нечего.
Круковы встретились в плохонькой монастырской гостинице. Оставшись вдвоем, всю ночь проговорили о том, что их ждет впереди и как поступать дальше.
— Я с тобой поеду хоть на край света, — сказала Елена Петровна. Она плакала и смеялась, все еще не веря, что встретила мужа.
— Если считать краем света край Восточного полушария, то тебе действительно придется туда ехать и даже дальше, — пошутил Круков. — Как сказал адмирал Кушелев, фельдъегерь везет письмо иркутскому генерал-губернатору с приказанием отправить нас в Америку.
— Ну и пускай. Я тебя никогда не покину. Всюду пойду за тобой.
— Спасибо, Леночка, спасибо.
В тобольских амбарах лежали товары для промысловой компании Шелиховых. Здесь мореходы увидели адмиралтейские якоря, распиленные на четыре части, астрономические инструменты, пеньковые тросы, гвозди. Много провианта и мелочные товары для меновой торговли с американскими народами.
Мореходы узнали, что у компании имеются свои корабли для перевозки грузов по многочисленным островам, это обрадовало Ивана Степановича Крукова и его товарищей, они стали смотреть на будущее не с такой безнадежностью, как раньше.
В середине октября сильные морозы исправили дорогу, и в последних числах полицейские тройки, перепряженные в сани, по льду переехали Иртыш. Хуже обстояло дело с переправкой через Обь: она еще не замерзла и пришлось переправляться на лодках. Собственно, торопиться было некуда, и полицейские это понимали, но слишком велика сила императорского указа и слишком страшен был Павел.
Остальные реки пересекали с удобствами, по крепкому льду. И прибыли бы в Иркутск еще в конце ноября, если бы не болезнь морехода Павла Скавронина. Больше месяца пришлось провести в небольшом селении, в деревянной избушке.
Глава пятая. «Я ВАМ, УСМОТРЯ ПОЛЕЗНОЕ, ПОМОГАТЬ БУДУ»
Только 9 декабря 1798 года опальные офицеры прибыли в город Иркутск, самый большой и важный город Сибири. Полицейские оставили своих подопечных под ответственность губернатора и, не теряя времени, выехали обратно в Петербург.
На второй день господин тайный советник и губернатор Нагель принял Крукова, Скавронина и Карцова, говорил с ними весьма милостиво. Он сообщил, что адмирал Кушелев просил без промедления направить их в Русскую Америку.
— Адмирал обещал позаботиться о вас и в удобную минуту испросить прощения у нашего милостивого монарха, — сказал губернатор. — Отдохните в Иркутске, и мы отправим вас дальше. Если все будет хорошо, летом увидите столицу Русской Америки — Кадьяк. Я напишу рекомендательное письмо Баранову.
— Кто такой Баранов, ваше превосходительство?
— Александр Андреевич Баранов — главный правитель шелиховской компании. Отличнейший человек, сильный и мужественный, а главное, умный. Любит мореходов, ибо понимает, что на них основано благополучие компании. Жалованье вам будут платить двойное против казны.
Губернатор был рад видеть новых людей. Он подробно расспрашивал о порядках в Англии и о том, что они видели в Петербурге, а сам рассказывал об американских делах.
— Время не терпит, — горячился губернатор. — На Аляске могут объявиться новые хозяева. Я писал в коммерц-коллегию о своих соображениях и надеюсь, что скоро должен последовать надлежащий акт. На Аляске, господа, каждый русский, преданный интересам родины, может сделать много полезного… В прошлом году я был почтен собственноручным письмом императора Павла, господа! Он весьма похвально отозвался о моих скромных трудах. Письмо небольшое, послушайте.
Мореходы с готовностью согласились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131