Благодаря широким окнам все пространство столовой было залито ярким солнечным светом позднего утра. Рамиэль читал газету. Одетый в элегантный халат, он выглядел типичный англичанином. Однако Элизабет понимала, что его внешность была обманчива, потому что ни один англичанин не позволил бы себе тех вещей, которые он проделывал с ней прошлой ночью.
Каждое сказанное им тогда слово, каждое его прикосновение и сейчас заставляли трепетать ее тело. Элизабет бросало то жар, то в холод при мысли, что Рамиэль увидит ее замешательство и она покажется ему смешной. Но больше всего она боялась того, что проведенная ими ночь окажется для Рамиэля лишь очередной легкой победой. Легкой, потому что она отдала ему себя — ничего не тая и не скрывая.
Неожиданно Рамиэль поднял голову и посмотрел на нее. Некоторое время он молчал, словно появление Элизабет тоже заставило его вспомнить о каждом их прикосновении, каждом слове, произнесенном прошлой ночью. В конце концов он улыбнулся. Отложив в сторону газету, Рамиэль легко поднялся и пододвинул ей стул, обитый желтым шелком.
Он внимательно посмотрел на Элизабет и все понял.
— Ты смущена?
Лицо Элизабет вспыхнуло.
— Да.
— У тебя что-нибудь болит?
Элизабет опустила глаза.
— Немного. Я думаю, если бы не шампанское, мне было бы сейчас намного хуже.
— Я бы не отказался от шампанского на завтрак.
— А я бы не оказалась от своей одежды, — заметила Элизабет.
Эта фраза немного охладила Рамиэля.
— Это твоя одежда, дорогая, сшитая мадам Тюссо.
Мадам Тюссо была лучшей портнихой в Лондоне. У нее одевались самые богатые аристократки и… куртизанки.
— Неужели. И как же она узнала мои размеры? — поинтересовалась Элизабет.
— Ей отнесли твое платье, в котором ты была вчера.
— И у нее, конечно, случайно оказалась готовая одежда моего размера, — съязвила Элизабет.
— Ну, скажем, несколько ее клиенток с подходящими размерами лишились обновок. У одной подходил размер груди, а у другой — бедер.
— Интересно, чем же ты ей так угодил, что она открыла для тебя свое заведение в столь ранний час?
Элизабет почувствовала, как у нее все сжалось внутри. Она говорила, как самая обычная женщина, чьи лучшие годы уже давно прошли, и она, мучимая ревностью, пытается любым способом самоутвердиться в глазах своего любовника и взять над ним власть.
— Моя мать — ее клиентка, — спокойно ответил Рамиэль. — Кроме того, в прошлом я помог мадам Тюссо создать ее клиентуру. Я никогда не приводил в свой дом других женщин, Элизабет. Не надо принижать наши отношения, сравнивая себя с моими предыдущими любовницами.
— Но за нас это сделают другие.
— Да.
Она не хотела обращать внимание на мнение окружающих. Однако это было практически невыполнимо.
— Белье подобрано очень грамотно. Это ты его выбирал?
Жесткое выражение на лице Рамиэля сменилось улыбкой.
— Все, что на тебе сейчас надето, я выбирал сам. Ты очаровательная и чувственная женщина, Элизабет, и заслуживаешь самых красивых и дорогих вещей. Почему бы тебе не сесть рядом и не показать мне свое замечательное белье?
Дыхание Элизабет участилось. Еще никто и никогда не говорил ей, что она красива. Но она простила ему эту ложь, потому что Рамиэль действительно заставлял ее чувствовать себя красавицей.
— А слуги…
— Они нас не побеспокоят. Я сказал им, что мы справимся сами, — успокоил ее Рамиэль. — Иди ко мне, ненаглядная.
Она подошла к Рамиэлю и села рядом, в то время как он продолжал стоять.
— Что ты хочешь на завтрак? Яйца? Копченого лосося? Тосты? Ветчину? Грибы? Фрукты?
— Шампанского, пожалуйста, — кокетливо попросила Элизабет.
В воздухе, пронизанном солнечными лучами, раздался сдавленный смех.
— Сначала тебе надо что-нибудь съесть.
Элизабет повернула голову к Рамиэлю и уперлась взглядом в его ширинку, которая находилась всего в нескольких дюймах от ее лица. Она брала в рот фаллос этого мужчины и ласкала его языком. Он был горячим и соленым на вкус.
— Я бы предпочла язык, если он у тебя есть, а затем спелую сливу.
Пристальный взгляд Рамиэля говорил о том, что он отлично понял Элизабет. Слегка наклонившись вперед, Рамиэль взял ее за подбородок указательным и большим пальцами и закрыл ее губы глубоким поцелуем. Элизабет с радостью ответила на него, чувствуя, как жаркий язык Рамиэля проникает в ее рот. Она была поражена, насколько сильно может сближать двух людей обычный поцелуй. Элизабет знала Рамиэля меньше двух недель. Однако он казался ей намного ближе и роднее, чем собственный муж, с которым она прожила шестнадцать лет. Осторожно двигая языком, как учил ее Рамиэль, Элизабет, не торопясь, исследовала его рот, чувствуя терпкий вкус черного кофе и жар его дыхания. Когда наконец Рамиэль отстранился, его серые шерстяные брюки сильно топорщились спереди.
— Ты за это заплатишь.
— И каким же образом? — спросила Элизабет, задыхаясь. — Как ты сможешь меня заставить?
— Я не стану раскрывать своих тайн. Пожалуйста, налей нам чаю.
Она и не знала, что взрослые могут дурачиться и дразнить друг друга не хуже детей. Элизабет потянулась к серебряному кофейнику, стоявшему на середине стола. И тут ей на глаза попалась газета, которую читал Рамиэль. Она замерла от удивления.
«Жена министра финансов едва избежала смерти»— кричал жирный заголовок на первой полосе.
Элизабет схватила газету и принялась лихорадочно читать. Утечка газа… один из ста… Парламент рассматривает варианты субсидий для проведения электричества…
Перед Элизабет появилась тарелка с омлетом, ветчиной и жареными грибами. Вслед за ней возникла небольшая пиала с клубникой, увенчанной взбитыми сливками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93