– В Аркадии моего отца все называют в разговоре Баком, а я не исключение, поэтому, сколько себя помню, всегда зову его так же.
Андреа повернулась к Сэму спиной и, выйдя в коридор, направилась на кухню, где включила небольшой кондиционер. Это не означало, что она ушла от Сэма. Она просто уходила… от необходимости быть благоразумной.
Мужчина последовал за ней.
– Мне кажется, что я его здорово разозлил утром своими ответами на его вопросы, – прокомментировал он. – Но я ведь не знал, что он ваш отец. Кроме того, я не слишком уютно себя чувствую, беседуя с вооруженным человеком. Извините меня.
Сэм поближе подвинул к себе стул и, усевшись на него, стал наблюдать за приготовлениями Андреа.
– Ничего, – отозвалась она, – переживете, даже если он обиделся на вас.
– Знаю. Я не о нем, я о себе беспокоюсь.
Андреа извлекла из холодильника большой пучок зеленого салата и, разделив его пополам, положила в глубокие деревянные тарелки. Потом добавила в них по большому куску вареной курицы. Вернувшись к холодильнику, она достала лед, и литровый кувшин с чаем.
Несмотря на работающий кондиционер, у нее на лбу выступили капельки пота. Она первой нарушила тишину после короткой паузы.
– Беспокоитесь о себе? – отозвалась Андреа на последнюю реплику Сэма. – Представить себе не могу, что бы могло беспокоить вас. Вы ведь из тех, чья жизнь протекает на грани фола. Я, например, так жить не могу.
– Вы думаете, я никогда не падаю и не ушибаюсь? Ну, нет, вы не правы. Я падал, потом снова карабкался вверх и шел дальше. Ведь именно трудности делают жизнь интересной, дорогая.
– Может быть, но я бы не смогла вести борьбу постоянно и преодолевать беды с такой легкостью.
– И я, может быть, тоже больше не смогу.
– Возможно, нам обоим необходимо изменить свой образ жизни, – неуверенно произнесла Андреа. – Я думаю, вы не будете против салата, – добавила она, переходя с тарелкой в руках из кухни на затененное крыльцо. – Для более плотной пищи слишком жарко.
– Ах да, точно. Салат – это замечательно.
Насчет жары она права, подумал Сэм, но салат или кондиционер не охладят кого-нибудь из нас двоих.
Он вышел следом за девушкой на крыльцо и сел за столик, покрытый клетчатой скатертью.
– Расскажите мне что-нибудь о себе, шеф. Как же вы получили свою нынешнюю должность?
– Бак попал в аварию, преследуя водителя-лихача, превысившего скорость, и сломал ногу. В целях экономии на его должность временно назначили меня. Мое имя уже даже внесли в ведомость на зарплату, – гордо сказала Андреа.
А как вышло, что полицейская машина не была повреждена?
– Бак находился за рулем нашего «Бронко». И это случилось в его выходной.
– А вы, – наконец спросил Сэм, – чем вы занимаетесь, когда не носите полицейскую форму?
– Ничем выдающимся. Веду делопроизводство в мэрии, собираю счета за воду и все такое прочее. Я ведь простая деревенская девушка.
– Сомневаюсь, чтобы в вас было что-то от сельской жительницы, шеф.
Какое-то время они ели молча. Тишину нарушало лишь жужжание шмеля, деловито сновавшего над грядками возле крыльца.
– А вы, Сэм? Как вы стали плотником?
– Я научился плотницкому делу в школе. У нас так всегда поступали с трудными подростками – определяли их в мастерские. Забавно, но мне это безумно нравилось. Ведь на строительной площадке важно не то, кто ты, а то, как хорошо ты выполняешь свою работу.
Перегнувшись через стол, он стряхнул прилипшую к ее верхней губе крошку. Его неожиданное прикосновение произвело эффект электрического разряда, и Андреа поняла, что он услышал, как у нее перехватило дыхание.
– В Аркадии, – призналась она, – важно то, кто ты и чем занимаешься. Мы можем не всегда выражать свое одобрение, но если ты один из нас, тогда ты нам не безразличен.
– Не думаю, что моя мать верила в это. Эта его реплика на некоторое время заставила ее задуматься.
– Извините меня, Сэм. Я не знаю, что там произошло. Никто из нас этого не понимает.
– А я понимаю! У нее был я, а они вышвырнули ее. Она провела остаток жизни в постоянных воспоминаниях о своем родном доме. Я никогда не понимал, почему это было так важно для нее.
– Я думаю, – растягивая слова, произнесла Андреа, – это потому, что наши корни питают нас, становятся якорем, когда начинается буря. Может быть, вашей матери как раз этого и не доставало.
– Якорь в бурю… Нужно запомнить эту фразу. Мне никогда не встречались люди, которые бы принимали твою слабость как должное. Вообще-то, – он долго не решался продолжить, – я не уверен, что такие люди существуют.
– Верьте, Сэм. У нас в Аркадии заботятся друг о друге. Лишь чужим людям этого не понять.
– Чужим?! Моя мать вообще-то была местной, и все равно она не смогла стать здесь своей.
Глава 5
Андреа принялась собирать со стола посуду.
Дэвид тоже был чужаком. Она никак не могла взять в толк, почему вспоминает его. Он был частью ее прошлого, частью, с которой уже давно покончено.
– Мне пора возвращаться на работу, – с вздохом сказала девушка.
– Ах, черт! – поддразнил Сэм, возвращая ее из грез снова на землю. – Неужели это так необходимо? А вы не можете взять сегодня выходной? Мы могли бы отправиться порыбачить.
– Выходной? Сегодня? Абсолютно исключено! – запротестовала Андреа, направляясь на кухню. – Сэм, вам необходимо понять, что вы не можете прийти сюда, да еще ждать от меня, что я…
– Чтобы вы – что? – Мужчина легким пружинистым шагом устремился вслед за ней, сокращая расстояние между ними. – Почему вы отстраняетесь от меня, когда я начинаю приближаться к вам ближе?
– Я…
Она почти, что слышала стук собственного сердца, так гулко рвалось оно наружу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51