Я уже в том возрасте, когда разговоры об отношениях между мужчинами и женщинами не вгоняют в краску. – Он насмешливо вздернул брови. – Интересно, а вы?
Пруденс восприняла этот вопрос как вызов. В конце концов она тоже уже не ребенок-несмысленыш.
– Мне двадцать один год.
– И у вас, несомненно, солидный жизненный опыт? – протянул Мэннинг.
Пруденс покраснела еще сильнее. События этого года показали ей – и весьма болезненным образом, – что она не разбирается ни в жизни, ни в самой себе и что не все прописные истины стоит принимать на веру.
Мэннинг невесело усмехнулся и вдруг задрал ее нижние юбки до самых бедер.
– Пресвятая Матерь Божия! Что же вы творите? – Пруденс резко привстала, и в голове у нее снова гулко застучала кровь. Она не знала, что делать: то ли зажать пальцами мучительно нывшие виски, то ли прикрыть обнажившуюся грудь. И еще не помешало бы иметь третью руку: чтобы натянуть юбки на ноги.
Доктор Мэннинг тяжко вздохнул. Он явно терял терпение.
– Это смешно! Вы ведете себя как малое дитя. Вы кубарем катились по крутой лестнице, и мне нужно удостовериться, что у вас нет переломов или вывихов. Немедленно ложитесь, черт побери, я хочу закончить осмотр!
Пруденс присмирела. Да, верно, она ведет себя как капризная девчонка! Этот врач, наверное, решил, что она полная идиотка.
Пруденс раскинулась на столе, уставившись в потолок, на черные просмоленные балки… Боже милосердный! У нее же черные зубы! Мало всех этих глупых фокусов – еще и вид дурацкий! Искоса взглянув на Мэннинга, Пруденс начала яростно оттирать деготь.
Но врач как будто ничего не замечал. Он развязал ее подвязки и стянул чулки вниз, к лодыжкам. А потом начал умело ощупывать ноги, надавливая их в разных местах и внимательно наблюдая за реакцией. Заметив ссадину на коленке, Мэннинг промыл и ее.
– Советую вам несколько дней подвязывать чулки пониже, пока царапина не заживет.
Мэннинг говорил наставительным тоном, словно нянька, поучающая ребенка. Почему этот человек постоянно унижает ее – и словами, и всем своим поведением? С первой же минуты, как она открыла глаза?
– Я часто разбивала коленки, – мрачно заявила Пруденс. – Когда была маленькая.
– Да ну? С вами и тогда, наверное, было трудно иметь дело?
Его насмешливое спокойствие взбесило Пруденс. Она метнула на врача сердитый взгляд и промолчала.
– Конечно, синяки есть. Этого и следовало ожидать. Но они пройдут сами, – даже не потрудившись прикрыть ее ноги, Мэннинг подошел поближе и пристально посмотрел Пруденс в лицо. Так ботаник рассматривает насекомое, наколотое на булавку. – Где еще болит?
Пруденс осторожно пошевелилась и застонала.
– Везде. Когда я упала… – Она в смятении прикусила губу. Все ее тело было как сплошная рана.
– Можете сесть?
– Попробую.
Дождавшись, пока Пруденс медленно приподнялась, приняв сидячее положение, Мэннинг начал стягивать с ее плеч платье.
– Ах ты, мужлан! Развратник! – завопила она, изо всех сил залепив ему оплеуху.
Мэннинг отпрянул от нее. Трудно было представить, что его глаза могут стать еще холоднее, и все же на этот раз Пруденс чуть не заледенела под пронизывающим взглядом врача. Его губы плотно сжались, на скулах заиграли желваки.
– Если вы повторите нечто подобное, я отплачу вам той же монетой. Только бить я буду не по лицу.
Пруденс вдруг вспомнила, как в детстве папа устраивал ей головомойку за плохое поведение, и чуть было не извинилась перед Мэннингом. Но ее гордость встала на дыбы. За что, собственно, просить прощения? Разве этот похотливый демон не пытался лапать ее?
– Больше вы до меня не дотронетесь, – храбро сказала она. – Я не позволю.
– Проклятие! Ну и своенравная же вы особа! Позвольте напомнить еще раз: я врач, хирург. Падая, вы сильно разбились. Я просто хочу удостовериться, что у вас не сломаны ребра. – Скрестив руки на груди, Мэннинг ждал, пока до Пруденс дойдет смысл его слов. – Вы ведете себя как ребенок. Может, мне раздеть вас насильно?
Не хватало ей еще и этого унижения! Пруденс не сомневалась, что Мэннинг выполнит свою угрозу. Она осторожно стянула платье с плеч и опустила его до пояса, ухитрившись при этом закрыть грудь рукой. А потом надменно выпятила подбородок.
– Вот теперь можете продолжать осмотр, доктор.
– Уберите руки, черт возьми! – рявкнул Мэннинг. – Я и раньше видел женскую грудь. Этим меня не удивишь.
Пруденс, одолеваемая сомнениями, сердито сверкнула глазами.
– Делайте как велено! И не выводите меня окончательно из терпения! – В первый раз за все это время Росс позволил себе такую вспышку гнева.
Пруденс опустила руки и села, застыв как статуя. Длинные пальцы врача ощупывали ее.
– Здесь большой синяк, – Росс надавил на грудную клетку сбоку. – И здесь тоже.
Он дотронулся до плеча Пруденс, и она сморщилась от боли. Потом занялся ее спиной и повторил свой дотошный осмотр еще раз. Его прикосновения были очень нежными. Если бы не эти холодные глаза, Пруденс могла бы только восхищаться мастерством Мэннинга. Вот так же когда-то ее ласкал Джеми. Пруденс вздохнула.
– Вам больно?
– Нет.
Боль, гнездившаяся в душе Пруденс, пересиливала страдания от ушибов.
Пальцы Росса вдруг замерли возле маленького пятнышка под правой лопаткой.
– Тут у вас шрам.
– В детстве я упала с дерева и ударилась о камень. Завершив наконец обследование, Мэннинг снова встал лицом к лицу с Пруденс. Но на этот раз она не пыталась прикрыть свою наготу и вообще уже не испытывала неловкости. От врача исходило такое холодное безразличие! С тем же успехом Пруденс могла бы раздеться перед бычками в отцовском коровнике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124