Но она чувствовала, что должна все рассказать Шейну.
Если она выльет наружу все, чему стала невольной свидетельницей, то, возможно, ее перестанут преследовать жуткие ночные кошмары. Может, она перестанет просыпаться посреди ночи, вся в поту, с отвратительным металлическим привкусом во рту, и перестанет слышать плач голодных детей.
– Достопочтенного сквайра Лоутона из Лоутон-Хилл убили из-за его пони Красотки. Она была вся черненькая, с белой гривой и белым хвостом. Такая прелесть. Самый красивый пони из всех, что мне довелось повидать на своем веку... Но лошадку зарезали и съели полусырую.
Шейн выругался вполголоса. Он хотел обнять ее, но она покачала головой. Если она окажется в его крепких надежных руках, то расклеится, разревется и не сможет сказать все то, что ему следует знать.
– Мы пытались помочь. Многие приличные люди в те страшные времена пытались помочь. Можно накормить дюжину неприглашенных гостей, что запросто пришли в твое имение. Но что ты будешь делать, когда на следующий день ктебе придут двадцать, а еще через день тридцать? Мои родители потеряли все, что у них было, Шейн... Ты бы видел глаза голодных детишек, которые не успели получить миску тушеной капусты и краюшку хлеба...
– Но почему ты раньше не рассказала мне всего?
– А ты не спрашивал. И... и я не думаю, что ты бы мне поверил. Да и кто бы поверил, если бы не видел этого своими собственными глазами? Но родители, правда, пытались помочь. Они отдали все, что у них было. Даже свои жизни... но и это не спасло никого. Никто, кроме нас, этого просто не заметил.
– Нет. Не может такого быть. Они спасли. Они спасли много жизней. Я уверен, что многие из тех, кто приходил в ваш гостеприимный дом, выжили только благодаря их жертве.
– Ты правда так думаешь?
Шейн кивнул:
– Да. Нескольким они спасли жизнь, может, дюжине. И это немало!
– Хотелось бы надеяться на это.
– Так ты поэтому приехала в Америку? Не могла больше оставаться в графстве Клэр?
– Да, именно поэтому. – Она заглянула ему в глаза и увидела там боль. – Но я бы приехала раньше, если бы получила от тебя хоть весточку. Я никогда не переставала надеяться, Шейн. Все время просматривала почту в надежде увидеть письмо от тебя.
– Я очень хочу в это поверить. Правда хочу, Кейти. Но это трудно.
– Супружеские отношения должны строиться на доверии, Шейн.
– Это так, но у меня за душой ничего нет.
– Отчего же, Шейн? Что заставило тебя так измениться? Ты не был таким, когда я выходила за тебя замуж.
– Я был молод. И я был мягкотел.
– Нет, – возразила она, – ты был милым, забавным, но не мягкотелым.
Он рассмеялся:
– Милым? Я? Ты первая, кто говорит мне об этом. Когда отец умер, мать снова вышла замуж спустя лишь пять недель после похорон. И это она отвела меня на ярмарку рабочей силы. Мой брат, Кевин, был старше меня, но она оставила его при себе. Она сказала тогда, что во мне слишком много дурного от моего отца и я не уживусь с ее новым мужем.
– Я помню это. Когда ты уехал, я проплакала целые сутки. Тебя не было два года и три месяца.
– Моим первым хозяином был Дан Даффи. Он своих свиней кормил лучше, чем нас, наемных рабочих. Я служил ему два года, потом он сдал меня в аренду на молочную ферму, где было немного лучше.
– Ты никогда мне не рассказывал.
– А зачем? Мне было шестнадцать, когда я вернулся. Я был крупным малым и мог постоять за себя даже перед взрослым мужчиной. Но я уже был достаточно умным, чтобы не ввязываться попусту. Даффи был боксером. Дрался всегда без перчаток. Он из меня едва дух не вышиб, пока я работал на него. Но я многому у него научился.
Кэтлин вздохнула.
– Когда твоя мать переехала вместе со всей семьей, я боялась, что больше не увижу тебя. Я думала, что ты захочешь осесть где-нибудь поблизости от семьи.
– Ты была для меня семьей. Ты была единственной, о ком я думал. Если мать не хотела видеть меня, то чего ради я потащился бы за ней в другое графство?
– Но твои братья и сестры... ты разве...
– Я приехал к ним как-то, навестить. Сестренка Молли вышла замуж за моряка и уехала с ним в Лондон. С Кевином мы никогда не ладили. А младших я и не помнил почти. А уж они меня и подавно. Мать ясно дала мне понять, что на ужин я могу рассчитывать, но переночевать мне места не найдется.
– Ты думаешь, она тебя бросила?
– Именно.
– Сначала она, а потом я?
– Возможно.
Она подвинулась к нему и дотронулась пальцами до его руки.
– Веришь ты мне или нет, Шейн, но я всегда была честна с тобой.
– Как скажешь.
Упрямый! Какой же он все-таки упрямый! И что бы он ни говорил ей, он по-прежнему не верил ей. Ни про письма, ни про Дерри.
Она сжала его руку.
– Расскажи мне про Сериз.
– Зачем тебе это?
– Прошу, мне нужно знать все.
Он отвернулся от нее и посмотрел на далекие холмы.
– Она сказала, что любит меня. А потом, когда понесла от меня, то избавилась от ребенка.
Ребенок! Кэтлин не думала, что может услышать что-то об отношениях Сериз и ее мужа, что ранит ее больше, чем уже ранило. Но, услышав о ребенке, она поняла, что заблуждалась.
– Как так можно? Не могу представить себе женщину, которая отказалась бы от своего собственного ребенка!
– Мы спорили до последнего. Я сражался за этого ребенка до той самой ночи, когда она умерла, Кейти, и это не просто слова.
От его тона у Кэтлин по спине побежали мурашки. Она вздрогнула, когда в ее голове возник вопрос. Вопрос настолько ужасный, что ответ на него мог разрушить все ее будущее. Она не хотела спрашивать, но она должна была знать.
– Это ты ее убил? Из-за ребенка, да? Ты не мог потерять его и поэтому убил ее?
– Я напился тогда, Кейти. Едва на ногах стоял. Но все же я был не настолько пьян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91