Нравится тебе или нет, но я прежде всего подданный короля и имею определенные перед ним обязанности. Тебе просто не из-за чего на меня злиться. Ежели бы ты только знала, как я без тебя тут исстрадался, разослал всюду людей, чтобы узнали, куда ты делась. Это я должен злиться на тебя… за то, что уехала, не сказав никому, куда ты собралась.
– Ты на меня?! Я… я оставляла записку, только твой любезный Хоук об этом, небось, ни гугу.
– В общем, да… Но сейчас это уже неважно, с ним я разберусь позже.
Из коридора донеслось позвякивание котлов и кастрюль: прибыла горячая вода. Однако, к ужасу Розамунды, Генри жестом отослал служанок с водой прочь.
– Покамест леди не нуждается в вашей помощи. Мы вызовем вас звонком, попозже, – сказал он, высунувшись из двери и захлопывая ее прямо перед носом у оторопевших женщин.
– Как ты смеешь! Вода совсем остыла. Мне нужна горячая.
– Ничего, как-нибудь обойдешься. А ежели тебе холодно, вылезай.
– Пока ты здесь – ни за что!
– Это почему же? Я много раз видел тебя голой.
– Генри…
Презрев ее протесты, он запер дверь. Затем пододвинул стул к кровати, улегся на нее, а ноги водрузил на стул.
– Я подожду, посмотрим, чья возьмет.
Они сверлили друг друга взглядом. На лице Генри было написано упрямство, рот стал жестким, Розамунда сильно побледнела, ее губы дрожали.
– Будь ты проклят!
– Не стесняйся. У вас в Виттоне наверняка отводят душу более крепкими словечками.
У Розамунды невольно вырвался вздох ужаса, почти стон.
– Что? – переспросила она, решив, что ослышалась.
– Вот видишь, любимая, я знаю о тебе гораздо больше, чем ты думаешь. Знаю, что некая Розамунда из Виттона – приплод сэра Исмея от дочки тамошнего дубильщика.
Его слова застали бедняжку врасплох, сердце ее заколотилось от страха.
– Не понимаю, о чем ты… – пробормотала она, только чтобы выгадать время и придумать какое-нибудь объяснение постыдному своему обману.
– Не понимаешь? Позволь тебе не поверить. Кстати, твой любящий отец скончался.
На лице Розамунды отразилось удивление, но не более того. Своей холодностью она окончательно себя выдала.
– А где же слезы? Не мешало бы и поплакать, я никак не ожидал, что любящая дочь встретит эту скорбную весть равнодушным молчанием.
– Я мало его знала, – прошептала Розамунда, все еще пытаясь найти подходящую причину, но ей нечем было оправдаться. – А как он умер? – спросила она, когда уже невмоготу стало выносить тягостное молчание.
– От ран, после боя у Мортимер Кросс.
Розамунда невольно вскрикнула: она сразу вспомнила это название… это там была та страшная битва.
– Ты что-то об этом слыхала? – удивился Генри.
– Не об отце. Я слыхала о битве. И очень волновалась, что тебя тяжело ранили.
– Слава Богу, нет. И от кого же ты узнала про эту резню?
– От встречных солдат, когда те солдаты, которые меня схватили, таскали меня по всем дорогам.
– Что! – Генри вскочил, от его притворного спокойствия не осталось и следа. – Какие еще солдаты?
– Те самые, что напали на меня в Йорке.
– Но как они могли? Они пробрались в замок? Нет, это случилось поблизости от Бернемской усадьбы.
Теперь и Генри пришел черед вскрикнуть.
– Поблизости от Бернема? Так, значит, ты ехала ко мне?
– Твое письмо было таким нежным. Я поверила, что ты и правда меня любишь.
– Конечно люблю. Милостивый Боже, и ты еще сомневаешься?
Ты так со мною иногда обходишься, что не захочешь, да усомнишься, – с укором сказала она, чувствуя, что скоро ей придется вылезать. Холод уже добрался до всех косточек, а намокшие волосы прилипли к спине, точно ледяной панцирь.
– Подумать только, ты поехала по первому же моему зову, – пробормотал Генри, теплея взглядом. – Мне рассказали, как ловко ты провела старого Терлстона. Спасибо тебе за храбрость, ты так отчаянно старалась спасти Рэвенскрэг…
– Сделала все, что могла. Чтобы сохранить тебе замок.
– Я безмерно тебе благодарен. – Он улыбнулся ей и, наклонившись поближе, стал уговаривать: – Ну хватит, радость моя. Вылезай, вода уже совсем ледяная.
Однако Розамунда продолжала упрямиться, хотя знала, что долго так не выдержит. После их бурной ссоры ей совсем не хотелось разгуливать перед ним в чем мать родила. Ей вдруг послышался тоненький смех Бланш, будто она, невидимая, пряталась где-то здесь. А ее собственный обман, как ей быть с ним?
– Почему ты назвал меня приплодом от дочки какого-то дубильщика? – строго спросила она.
«Уж не Бланш ли меня выдала», – подумала Розамунда, хотя никак не могла представить, как этой ведьме удалось вызнать заветную ее тайну.
– Тебе незачем больше притворяться. Перед смертью сэр Исмей признался мне в своем… и в твоем… обмане. Не скрою, в первый момент эта новость буквально меня убила. Но потом я понял, что его признание ничего не изменило. Я люблю тебя, а не ту девушку, за которую ты себя выдавала.
Глаза у Розамунды стали еще больше от изумления и ужаса.
– Кто еще знает про меня? – еле слышно прошептала она, боясь услышать, что уже всему замку известно, что никакая она не дворянка. Теперь слуги снова начнут обливать ее презрением, пуще прежнего, она этого не вынесет…
– Ни одна душа. О любовь моя, клянусь тебе, что мне наплевать, что ты не дворянка. Когда я узнал, что ты родом из деревни, я даже еще больше стал тобой восхищаться. Ты умеешь читать и писать. У тебя острый ум. Ты в совершенстве овладела всеми навыками, которые необходимы знатной леди, не говоря уже о том, что ты самая прекрасная на земле женщина. Ты ведь просто волшебница.
Розамунда улыбнулась его слишком уж щедрым похвалам.
– Никакая я не волшебница. Сэр Исмей оплачивал мое содержание в Сестринской… то есть в Торпской обители.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122