– Благодарю вас, милорд. Я рад возможности продолжить свое расследование.
Тони протянул руку, и Нейлор пожал ее.
– Удачи, Нейлор.
Драббл прислонился к забору, пересекавшему улицу, и ждал, когда же Нейлор выйдет из подъезда. К его величайшему облегчению, на этот раз Нейлор не стал искать стоянку, где можно было бы нанять извозчика, а пошел пешком по направлению к площади Беркли. Когда детектив задержался у дома номер десять, Драббл отошел в проход между зданиями и стал смотреть оттуда, как Нейлор поднимается по ступенькам крыльца.
Джоанна очень обрадовалась хорошим вестям:
– Это означает, что Тони вне подозрений, правда?
– Да, миледи. Точнее, так будет, когда я отнесу заявление свидетеля магистратам.
– Вы это сделаете еще сегодня, я полагаю?
Гидеон объяснил ей свои намерения, и Джоанна сочувственно покивала.
– Да, я понимаю, что вы заботитесь о безопасности своих свидетелей. И вы, насколько я поняла, думаете, что он поможет установить личность убийцы?
– Уверен, миледи.
Джоанна на мгновение задумалась, а потом поглядела на Гидеона.
– Господин Нейлор, мне бы очень хотелось, чтобы вы продолжили свою работу для меня… для нас. Мой отец наверняка согласится, что нельзя останавливать расследование на полпути, надо же найти виновника.
– Мне бы очень хотелось услужить вам, миледи, и я привык к вам, но меня уже нанял другой человек.
– О нет, нельзя же бросать дело, когда вы так близко подошли к цели, – заспорила Джоанна.
– Ну, если быть точным, то я это дело и не бросаю, миледи, – успокоил ее Гидеон. – Это лорд Эшфорд нанял меня.
– Тони?
– Да. По-моему, он испытывает страстное желание предоставить убийцу Клодии правосудию.
– Конечно, – согласилась Джоанна, мгновение помолчав. – Так будет лучше, как-то уместнее. Я… только… удивилась. Я не думала, что у него есть деньги.
– После освобождения ему вернули те деньги, которые дала ему леди Фэрхейвен.
– Ах да. – Джоанна поблагодарила Гидеона за его труды, настояв, чтобы он принял от нее дополнительную денежную премию, а затем пожелала ему дальнейших успехов в его расследовании. После того как инспектор ушел, Джоанна задумалась. Если она была так рада, что от Тони удалось отвести подозрения, то почему у нее в душе теперь такое разочарование? Приятно было делать что-то доброе для Тони. А теперь эти особые узы, связывавшие их, порваны. Все, что было сделано ею, – это не ради его внимания и не для того, чтобы заставить его почувствовать к ней благодарность. И внимание, и благодарность появлялись сами собой. Ей придется примириться с тем, что ее место в его жизни будет теперь ограничено. А Клодия все еще как-то держится на переднем плане…
“Как недостойно, – упрекнула она себя, – завидовать мертвой женщине. И как это несвойственно для Тони – брать ответственность на себя”. Она почувствовала, что столь же удивлена, сколь и расстроена. Ей всегда было мучительно сознавать ту истину, что Тони видел в ней лишь верного друга. А что же она? Она словно отвела ему лишь какую-то определенную роль. А ведь Тони был бесстрашным воином. В армии, которую он избрал для карьеры, все у него было в порядке, со всеми обязанностями он вполне справлялся. Но взять на себя повседневные заботы – дело для него новое, и дается оно непросто. А она-то! Столько лет любить Тони Вардена, но в то же время не слишком высоко его ставить. К тому же это свое отношение Джоанна не очень-то и скрывала.
Но теперь этот Тони избавил ее от забот, приняв их на свои плечи. Радоваться надо. Но почему такое чувство, что мир, к которому она привыкла, словно качнулся под ногами?
30
Гидеон решил, что половину полученной от Джоанны премии недурно потратить на угощение для друзей. Пусть соберутся в кружок за хорошей выпивкой и сытным ужином. И еще на ночку в объятиях Анни или Грейс вполне хватит.
Драббл проводил его до дому, а через несколько часов он вновь увидел детектива, который при полном параде двинулся к пивной “Голова Гаррика”. Драббл вошел в тот же паб, занял место в плохо освещенном углу и заказал кое-что поесть и выпить, поскольку Нейлор явно собирался здесь задержаться. “Эта сторона задания не очень обременительна”, – подумал агент Фэрхейвена, сморкаясь в салфетку.
Вечер шел своим чередом, пока примерно через час возлияний один из актеров не перегнулся через стол, чтобы потянуть Гидеона за рукав.
– Гидеон, милый, посмотри вон на того, в углу. Рыло как у хорька. Роскошный типаж, как-нибудь ты мог бы изобразить его перед нами. Хлюпает всю дорогу своим дырявым длинным носом. – Боб, словно потерпевший небольшое кораблекрушение, опустил ладонь на плечо Гидеона и вцепился в него. Потом поднял на детектива мутные глаза и проблеял: – Ах, был бы ты моей любовью, а, Гидеон?
Нейлор хмыкнул. Примерно раз в три месяца Боб обязательно напивался, а потом признавался в своих пылких чувствах. Гидеон отвечал ему сладчайшей улыбкой, а затем – в который раз – повторял, что не повезло Бобу в данном случае, ибо объект, избранный им для страсти, предпочитает самок того биологического вида, к которому имеет несчастье принадлежать. Боб ронял несколько скупых мужских слезинок и засыпал, пристроив голову на столе.
– Что, он опять за свое? Неймется же, – заметил один из приятелей Боба. – Добряк ты, Гидеон, такое ему спускаешь.
– А я не обращаю внимания. – Он был искренен. К тому же Гидеон сомневался, что пылкой страсти или большой дружбе суждено войти в его жизнь. Нет в ней много места для таких вещей, если говорить откровенно. Да и Боба он знал, а потому разыгрываемому актером обряду значения не придавал. Вряд ли этот человек знает, что такое разбитое сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76