И не удивлюсь, – произнес Тони, беря с подноса одну из карточек и сразу бросая ее назад, в общую кучу, – если старик Хант вообще откажет мне от дома. Камердинер замолчал, по опыту зная, что бесполезно в чем-то убеждать хозяина, когда он в таком расположении духа.
– Вы сегодня никуда не собираетесь, милорд? А то я хотел разобрать ваши вещи. И скажите, что приготовить.
– Разве у меня еще есть что на себя надеть? – пошутил Тони.
– На пару дней хватит, милорд.
– Ладно, приготовьте кожаный костюм для верховой езды. Надо будет прогуляться, пока народу еще немного.
Верховая езда очень хорошо подействовала на Тони. Сколько дней он не давал должной нагрузки телу, если, конечно, не брать в расчет вышагивание по периметру камеры в Ньюгейте. Уже собираясь выехать из парка, он заметил полковника Бейна и, решив, что интересно будет поглядеть, как тот прореагирует, направил коня к нему.
– Добрый день, полковник! Я в большом долгу перед вами.
Полковник заулыбался и, отпустив поводья, поехал рядом с Тони.
– Ерунда! Мне было очень приятно выступать свидетелем с вашей стороны. Смешно, что они вообще посмели в чем-то вас заподозрить.
– О, не знаю, Бейн. Теперь, на свободе, я понимаю обоснованность их подозрений, если принять в расчет сведения, которыми они располагали. Мне просто очень повезло.
– Каковы ваши планы?
– Пару дней побуду здесь, раздам самые неотложные долги, а потом заберусь в Эшфорд. Мне надо туда вернуться. Самое время подумать о своих обязанностях.
– А что, играть больше не будете? Рад это слышать, Тони. Столько молодежи погибло из-за азартных игр.
– Мне кажется, что я получил хороший урок, Бейн.
– Нам будет не хватать вас в Европе, капитан Варден, – сказал Бейн, протягивая на прощание руку. Тони уже заворачивал коня.
Тони пожал протянутую ему ладонь, преисполненный благодарности за дружбу и веру в него.
– Благодарю вас, сэр, – сказал он, и комок стоял у него в горле, когда он выезжал из парка.
После ужина, отпустив камердинера, Тони стал размышлять: в самом ли деле он усвоил урок? Он потянулся к книге, к одной из тех, что прислала Джоанна в Ньюгейт. К несчастью, подвернулся опять тот стоик – Марк Аврелий. Сочинение мисс Остин было им давно прочитано. Ну что ж, пусть будет философия. Однако сосредоточиться на умозрениях римлянина Тони оказалось не по силам. Вместо слов его глаза видели не буквы, а цифры.
– Тридцать. Один apres.
В ушах звучали голоса банкометов, перед глазами мелькали руки, ловко тасующие колоды карт, а все существо его трепетало от возбуждения. Деньги ему вернули. Все шестьсот фунтов стерлингов. Что, если он возьмет всего сотню и отправится на улицу Сент-Джеймс? Пара часов за карточным столом – никакого вреда от этого, конечно, не будет. И ему всегда рады.
Но он же обещал Клодии. И, давая слово, собирался сдержать обет. Правда, теперь все поменялось. Какое значение имеют все эти клятвы, когда Клодия мертва? Когда не осталось у него никакого другого пути, кроме одного: плестись черепашьим шагом по тропе, проложенной основательным братом, чтобы спасти Эшфорд так, как это виделось Неду. Ну что дурного в том, что он хочет забыться на несколько часов в своей жизни?
Долго он сидел так, с душой, раздираемой противоречивыми чувствами. Всякий раз, когда он уже готов был швырнуть трактат римского императора в огонь, а потом одеться и выбежать из этих тоскливых комнат на улицу, променяв их на уютное убранство игорного дома, где его ждет теплый прием и где он позабудет о тягостном своем положении, – тогда перед глазами вставало лицо Клодии. Она верила в него, и она любила его.
“Но она умерла, и какая ей теперь разница, что я делаю? ” – как бы уговаривала одна часть его души. Но тут перед глазами возникло лицо Джоанны. Друг его старый, и она тоже почему-то верила в него. И дурной славы не побоялась, явившись к нему тогда в ту дыру, которая словно перенесена на эту землю из преисподней и в которую его засунули. Джоанна и Нейлора наняла. Как же может он теперь обмануть этих женщин?
В конце концов он рухнул в постель в полном изнеможении. Он выдохся, растратил все силы на борьбу с собой. Утром, обнаружив на правой руке красные ссадины, он сначала удивился, но потом вспомнил, что, когда искушение становилось совершенно невыносимым, он впивался в ладонь зубами, едва не прокусывая кожу до крови.
24
Когда в то утро ему доставили приглашение от Баррандов, он поспешил отправить свой отказ. Страшно было подумать даже, как он окажется вместе с ними лицом к лицу. Особенно мучительной была мысль о встрече с Джоанной. Он питал к ней самую глубокую благодарность, но ему было стыдно, что женщине, с которой его связывала только дружба, пришлось хлопотать о его освобождении. И вообще, он уже все для себя решил: лучше ему навсегда проститься со светским обществом.
Но когда ему принесли записку от Джоанны с угрозой явиться к нему собственной персоной, если он не соизволит пожаловать к ним на ужин, это задело его за живое. “Черт ее знает, – думал он, разрывая записку надвое и швыряя клочки в камин, – возьмет и прибежит сюда, с нее станется”. Она и не то может. Она уже рисковала своей репутацией ради него. Ну чего бы ей, его подружке по детским проказам, не вырасти тихой, скромной барышней? Нет же! Ей вздумалось превратиться в настырную, упрямую, твердо стоящую на своем барыньку – сущая ведьма, прости Господи! Он поторопился отправить ответ, согласившись прийти только на ужин.
Получив ответ Тони, Джоанна обрадовалась и почувствовала большое облегчение, а то ее уже начинали мучить сомнения: не слишком ли далеко она зашла?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76