В тот же миг Рейн наклонился и откусил с другой стороны чуть ли не половину. Колбаса оказалась густо наперченной. До того наперченной, что глаза Арианны полезли из орбит, как только она разжевала и проглотила свой кусок.
— Наказание Божье! — только и сумела она вымолвить, дыша открытым ртом.
— По-моему, у тебя вот-вот дым повалит из ушей! — засмеялся Рейн, хотя у него в глазах тоже стояли слеэы. Он протянул ей кружку с элем. — В этой колбасе больше перца, чем свинины.
Он бросил на землю остаток, который тут же проглотила пятнистая собачонка с длинными вислыми ушами и поджатым хвостом. Арианна остановилась посмотреть, каковы будут последствия такой жадности. Несколько секунд на пестрой морде было выражение безмерного удивления, потом пасть оскалилась, глаза выпучились, и собачонка закружилась на месте, щелкая зубами и словно стараясь схватить себя за хвост. Обиженно подвывая, животное понеслось к реке, чтобы залить разбушевавшийся в желудке пожар.
Рейн и Арианна расхохотались с прежней непринужденностью, но посмотрели друг на друга и сразу умолкли. Арианна отвернулась: глаза мужа приобрели знакомый ей дымно-серый оттенок, и взгляд его бродил по ее телу вверх и вниз, ощущаясь как прикосновение, как физическая ласка. Даже отвернувшись, она продолжала чувствовать его и потому отступила, словно расстояние могло как-то ослабить нарастающее в ней, напряжение. Увы, сердце стучало все так же громко, и, если Рейн не слышал, это было просто удивительно. Ладони даже не вспотели, а стали совершенно мокрыми (пришлось украдкой вытереть их о подол). Время от времени порывами налетал холодный ветер, и в тени было даже зябко, но теперь Арианна изнемогала от жары.
Как обычно в базарные дни, рынок заполнял всю городскую площадь. Немногие из торговцев могли позволить себе разбить палатку, большинство довольствовалось лотками и прилавками, представлявшими из себя раскладные столы на козлах или просто поставленные на прикол тележки. Редко где можно было увидеть прибитую на шесте вывеску с названием товара, и потому вокруг стоял разноголосый крик продавцов, зазывающих покупателя. Рядов образовалось так много, что проходы между ними сузились до минимума: если поначалу Арианна лишь изредка сталкивалась бедрами с мужем, то постепенно они начали тереться друг о друга боками. Наконец Рейн обнял ее за талию и притянул к себе, чтобы можно было как-то передвигаться по торговым рядам. В результате этого стук ее сердца заглушил даже громкие выкрики продавцов.
Они миновали палатку мясника, вокруг которой с шестов свисали туши оленя, кабана и многочисленные кроличьи тушки. На жарком солнце все они источали кровь, и она каплями стекала в пыль. Рядом коптились окорока, и Арианну сразу затошнило, как только ветерок подул с той стороны. Она отвернулась и уткнулась мужу в плечо, едва ли сознавая, что делает. Следующим был лоток рыбника, и тут уж ей стало совсем плохо: густой аромат соленой сельди и тяжелая вонь китового жира почти вывернули Арианне желудок. Она пошатнулась. Рука мужа сильнее сжала ее талию.
— Тебе нехорошо?
— Нет, я просто споткнулась, — солгала Арианна, понимая, что будет препровождена в замок, стоит только Рейну сообразить, что ей дурно.
Ей меньше всего хотелось сейчас расставаться с ним. Более того, она чувствовала потребность видеть его, находиться поблизости, как чувствуют тянущую боль под лопаткой, когда не в порядке сердце.
Она готова была ни на минуту не выпускать его из поля зрения, жаждала слышать звук его голоса, хотела его прикосновений. Теперь он знал, что она не предавала его, и все же... все же они спали в одной постели, не прикасаясь друг к другу, разделяемые широким пространством белой простыни, как участком бесплодной пустыни. Так бывало по ночам, а днем Рейн почти не разговаривал с ней, избегал ее, бросаясь за ближайший угол, стоило ей появиться, словно самый вид ее был ему в тягость.
Арианна с горечью говорила себе, что такое поведение мужа объясняется ее беременностью. Разве Рейн не упоминал о том, что ее единственная польза состоит в производстве на свет наследников? Теперь, когда она носила его сына, ничего иного от нее не требовалось...
От палатки с пряностями налетела волна смешанного запаха корицы и гвоздики, и Арианна сразу почувствовала себя лучше, а когда они подошли к прилавку, за которым возвышался краснолицый толстяк, она окончательно пришла в себя: на стойках гроздьями висели привязанные за фитили свечи, распространяя вокруг приятный запах воска и сала.
Неподалеку проповедовал странствующий монах, и они остановились послушать проповедь рядом с передвижным лотком, на котором красовались изображения святых и разного рода священные предметы — при ближайшем рассмотрении ужасающие подделки, среди которых были свиные косточки, выдаваемые за святые мощи, щепки, сходящие за частицы Креста Господня, а также капли коровьего молока в пузырьках, гордо именуемые «благословенным молоком из груди Девы Марии».
«Мои груди скоро тоже нальются молоком, — подумала Арианна, — и ребенок по очереди прильнет к каждой, из них, как делал Рейн в те времена, когда мы еще занимались любовью...»
Между тем внимание мужа привлекла солидная палатка торговца ножевыми и другими режущими изделиями. Он бессознательно потянулся в ту сторону, прищурившись против бликов, которые испускали, отражая солнце, бесчисленные кинжалы, кухонные ножи, серпы и косы. Сейчас он чувствовал себя непринужденно, и все же лицо его сохраняло некоторую настороженность, словно в ожидании неприятных случайностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194