В конце квартала он, не снижая скорости, промчался мимо сигнала «стоп».И это полицейский.Блюститель порядка.Человек, чье сердце она разбила.Она и сама страдала не меньше. Рухнув на кровать, она громко рыдала, разбудив своим плачем Джои, который, боязливо приоткрыв дверь в ее спальню, прошептал:– Мам?.. Мам?.. Что случилось, мам?Она не могла ответить, да и не хотела, и все продолжала плакать и стонать, терзая душу сына.Это были слезы безнадежной любви. Она плакала и от горькой жалости к самой себе, не представляя, как переживет свое одиночество. Кто теперь позвонит и спросит, как прошел день? Кто позвонит в дверь с пирогом в руке, кто предложит ей прогуляться, съездить за рождественской елкой? Кто утешит, когда ей это будет необходимо, и поймет, что иногда ей нужно поплакать, кто будет смеяться вместе с ней в счастливые мгновения жизни?Она лежала на боку – инертная, безучастная ко всему, не в силах двинуться, чтобы достать свежую пачку носовых платков, раздеться, снять украшения, залезть под одеяло.В висках стучало. Глаза горели. В носу хлюпало. Она даже не могла вздохнуть, чтобы не содрогнуться при этом. Я больше не хочу плакать. Пожалуйста, не разрешай мне больше плакать. Вспомнив эту обращенную к Крису просьбу, она разрыдалась с новой силой.В последний раз, когда она взглянула на часы, было четыре тридцать четыре утра.
Она проснулась в десять тринадцать и резко вскочила в постели, увидев, который час. Она уже давно должна была быть на работе! С трудом выбравшись из постели, она тут же свалилась обратно, зажав руками опухшую от боли голову. Покрывало на кровати было смято так, что напоминало топографическую карту, испещренную линиями горных хребтов и водоразделов. Наволочка явно нуждалась в стирке. В ногах валялись мокрые носовые платки.О, Боже.О, Боже.О, Боже. Дай мне силы пережить хотя бы этот день, потом станет легче.
Когда она, все-таки заставив себя встать, бесцельно расхаживала по спальне, кто-то постучал в дверь. Удивленная, она обернулась на стук, и в этот момент в дверях возник Джои и с сомнением в голосе спросил:– Мам, с тобой все в порядке?– Джои, что ты делаешь дома? Разве сегодня нет занятий в школе?– Я не пошел.Она все еще была во вчерашнем наряде, теперь уже мятом и бесформенном. До нее вдруг дошло, что она, должно быть, напугала сына.Она закрыла глаза и приложила руку к виску, словно пытаясь остановить пульсацию.– Мам, что случилось?Ей казалось, что он стоит за добрую четверть мили от нее. Она потянулась к нему и ватными руками обняла его за талию.– Вчера вечером мы с Кристофером расстались.– Почему? – с искренним недоумением спросил он.Этот наивный вопрос вызвал новый поток слез. Их соленые ручьи разъедали и без того воспаленные, набухшие веки.– Да потому что все как сговорились обгадить меня, вот почему! – с вызовом воскликнула она. – А это так несправедливо, и я… я… – Рыдания вновь сокрушили ее. Она повисла на сыне, демонстрируя ему, как ведут себя девушки, покинутые своими возлюбленными, – завывая, словно ветер, залетевший в дупло, сгорая от стыда, но не в силах остановиться. Боже, да что же она себе позволяет? Мальчик еще насмотрится таких сцен, когда ему стукнет семнадцать и начнутся выяснения отношений с женским полом.Он неловко обнял ее.– Все в порядке, мам. Не плачь. Я с тобой.– О, Джои, прости… прости. Я не хотела пуг… пугать тебя.– Господи, я подумал, случилось что-то ужасное – ты заболела раком или что-нибудь в этом роде. Но если все дело только в Кристофере! Позвони ему и помирись! Он ведь действительно любит тебя, мам, я уверен в этом.Она взяла себя в руки и высвободилась из его объятий.– Если бы все было так просто, – сказала она и медленно побрела в ванную. Включив там свет, она подошла к зеркалу и пробормотала:– Боже, до чего же я страшна.Джои проследовал за ней и сейчас стоял в дверях ванной.– Ты и впрямь смахиваешь на отходы мясопереработки.– Ну, спасибо. – Она откинула со лба взмокшие от слез волосы, и они теперь торчали, как стебли одуванчиков. Вздутое, покрасневшее лицо выглядело как после хорошей потасовки.– Может, тебе стоит позвонить в магазин и сказать тете Сильвии, почему ты опаздываешь?– Я ей ни слова не скажу, – мрачно сказала она, – кроме того, что не приду сегодня. А если ей это не понравится, пусть лопнет от злости. А что будем делать с тобой? Наверное, мне лучше позвонить в школу и сказать, что привезу тебя попозже?– Можно мне сегодня не ходить, мам?Она отвлеклась от своего отражения в зеркале. Обернувшись, внимательно посмотрела на сына, все еще стоявшего в дверях.– Не ходить?– Давай оба посачкуем, – предложил он. – Можно придумать что-нибудь поинтереснее работы и учебы.Сквозь тяжелую завесу депрессии прорвался и блеснул лучик надежды.– Ты что, хочешь провести целый день в обществе старой потаскухи с пурпурной мордой и глазами, набрякшими, словно коровье вымя?– Да, – сказал он с озорной ухмылкой. – Довольно забавная картинка.Она подошла к нему и, прислонившись к стене, уперлась руками в бедра.– Ну, и что будем делать?Он пожал плечами.– Не знаю. Мы могли бы… – Он немного подумал и, просияв, закончил: – …Пойти сыграть несколько игр в видеосалоне или съездить в спортивный магазин… А может, позавтракаем где-нибудь, а потом сходим на дневной концерт? Я бы мог сегодня сесть за руль.Она вдруг почувствовала, что ее распирает от смеха, и не смогла сдержать улыбки.– О, так вот, значит, в чем дело?– Да нет, я только сейчас все это придумал, но, согласись, что это гораздо заманчивее школьной нуды.К его удивлению, она отошла от стены и, потянувшись к нему, поцеловала в лоб.– О'кей, твой план принимается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128