Я полночи не спала, все ждала тебя, да и зуб чертовски болит.– Почему ты не позвонила? Думаю, ты догадывалась, что я у Кристофера. Я бы приехала домой.– Потому что хотела убедиться окончательно. Теперь мне все предельно ясно.Она развернулась и направилась в свою комнату. Хлопнула дверь, и Ли с Кристофером, ошеломленные и растерянные, остались вдвоем – на кухне, где воздух еще был накален яростью Дженис. Мерно капала вода из крана. Ли подошла к мойке и завинтила его, но монотонный звук, казалось, не стихал. Кристофер приблизился к ней и положил руки ей на плечи. Не говоря ни слова, притянул к себе и обнял.– Извини, – сказала она, чувствуя, что вот-вот разрыдается. – Представляю, каково тебе пришлось.– Я примерно этого и ожидал. А ты?– Да, к ее обвинениям я была готова. Меня удивила собственная реакция.– Удивила? – спросил он.– Я думала, что придется оправдываться. Но когда она начала вершить суд, я почувствовала, что закипаю от гнева. Какое она имеет право диктовать мне, как жить? Беда в том, что мои дети никогда не воспринимали меня как женщину. Для них я всегда оставалась лишь мамой. С тех пор как умер Билл, я жила только ими, и, наверное, они рассчитывали, что так будет всегда. Одна лишь мысль о том, что мне может понадобиться мужчина для этого, приводит их теперь в ужас.– И все-таки я не уверен, что тебе следовало говорить об этом.– Говорить о чем? – Она бросила на него колючий взгляд.– О том, что у нас близкие отношения.– А почему нет? Я имею на это право, черт побери, с тобой или с кем угодно. Я хотела, чтобы она это знала.– И тем не менее, конечно, для нее это было потрясением.– Я хотела, чтобы это прозвучало в открытую.– И тебе это удалось, уж точно.– Кристофер, я не хочу ссориться еще и с тобой! – Она вырвалась из его объятий, схватилась за подставку для кастрюль, лежавшую на прилавке, и с грохотом отправила ее в ящик шкафа. – И вообще я не понимаю: о чем мы с тобой спорим? Сначала ты говоришь, что мне нужно рассказать обо всем детям, и мы ссоримся, потому что я этого не хочу. Потом я все-таки рассказываю, и мы ругаемся из-за того, что я это сделала.– Ли… Ли… – Он вновь обнял ее за плечи, заставляя повернуться к нему лицом. – Не надо, успокойся. Я же тоже переживаю из-за этого. Просто я пытаюсь придумать, как лучше объясниться с остальными членами твоей семьи. Мне кажется, нам предстоит выслушать гораздо больше того, что сказала Дженис. И, думаю, особенно резки будут твои мать и сестра. Уж они-то точно заклеймят тебя позором.Она нырнула в его объятия и крепко прижалась к нему.– О, Кристофер, я ненавижу все эти дрязги. Я люблю тебя. Хочу, чтобы мы были вместе, но посмотри, как реагирует первый же человек, кому мы открылись, а ведь я еще не заикалась о замужестве.Он изумленно посмотрел на нее.– Ты все-таки думаешь об этом?– Ну конечно. Как же иначе? Я люблю тебя. И не хочу остаток дней своих провести в одиночестве.– О, Ли… – Взгляд его красноречиво сказал, насколько она удивила его своим признанием. Но прежде чем предаваться восторгам, он решил предостеречь ее:– Тогда обещай мне, что будешь держать себя в руках, когда тебе начнут говорить, что ты совращаешь младенца. Когда станут обвинять в том, что ты – одинокая, убитая горем женщина, не сознающая, что делаешь. И когда скажут, что тобой лишь пользуются и что я охочусь за твоим домом, машиной и Бог знает чем еще. Что ты мне надоешь, как только в поле моего зрения появится какая-нибудь молоденькая пташка в узких шортах, соблазнительно виляющая задом. Если мне не изменяет интуиция, тебе придется выслушать все это и даже больше. И лучший способ победить в такой ситуации – это доказать, что мы счастливы вместе, но ни в коем случае не падать духом, о'кей?Она уперлась лбом в его подбородок и устало прикрыла глаза.– Неужели они и в самом деле скажут все это?– Я так думаю.Они какое-то время стояли молча, прижавшись друг к другу, черпая силы в этой близости.Наконец Ли спросила:– А такое действительно возможно?– Ты о чем?– Ну, что я тебе надоем, как только первая попавшаяся пташка вильнет перед тобой задом?Он тронул ее за подбородок.– А ты как думаешь?– Я как-то думала об этом – не буду лгать тебе.– Знаешь, в этом случае слова бессильны. Есть доверие или нет его. Если я говорю, что люблю тебя и хочу провести с тобой всю свою жизнь, ты просто должна поверить мне. О'кей?В душе ее разлился покой. Как убедителен он был! Как мудр! Начни он клясться и божиться, что никогда не взглянет ни на кого, она бы засомневалась. Но его простые слова убеждали, что он и в самом деле ухватил стержень длительного и счастливого семейного союза – доверие. Их брак – случись он, конечно, – держался бы на этом.Она встала на цыпочки и поцеловала его – не звонко и смачно, как шлепают штемпелем по сургучу, но легко и нежно, благодаря за обретенный ею душевный покой.– Я, пожалуй, пойду проверю, что там у Дженис с зубом. Она слишком упряма, чтобы вернуться сюда, а мне кажется, щеку у нее разнесло прилично.– Мне остаться или лучше уйти?– Останься. Ты пришел на завтрак, и он будет. Но сначала я все-таки загляну к ней.
Дженис лежала на боку, лицом к стене, когда Ли присела рядом на кровати.– Он ушел?– Нет, он еще здесь. Я собираюсь приготовить ему завтрак. Что с твоим зубом? Он что, внезапно разболелся?– Там все воспалено. Придется удалять.– Какой? Нижний или верхний?– Нижний.– Повернись ко мне.– Тебе не стоит беспокоиться обо мне. Я сама о себе позабочусь, – заявила Дженис.– Девочка моя, не будь такой упрямой. Я не перестану заботиться о тебе из-за того лишь, что встречаюсь с ним. Дженис перевернулась на спину и уставилась в дальний угол комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128