В одиннадцать часов она перестала ждать и пошла спать.
Она проснулась в два часа ночи, тихонько спустилась по темному холлу и заглянула в гостиную. Было трудно что-либо различить в полной темноте. Она на ощупь подошла к дивану, осторожно протянула руку и почувствовала, что нет постельного белья, нет Клея.
Наконец в пять часов она уснула, а через полтора часа проснулась от будильника. До того как спуститься вниз, Кэтрин знала, что Клея там нет.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Занятия в университете оказались тщетными в тот день. Кэтрин сидела на уроках, как зомби, почти ничего не видя, а слыша еще меньше. Все, что она видела, это руку Клея на своем животе в тот вечер, когда они ели попкорн. Единственное, что она слышала, это его голос: «Можно мне попробовать?» Она помнила те глаза, глаза, к которым она уже так привыкла, в них появилось новое выражение: «Я ничего не чувствую, Кэтрин. На что это было похоже?»
При мысли, что его не было дома всю ночь, она вся затряслась. Когда она придет домой и увидит, что его нет, ей следует позвонить его родителям. Ей становилось плохо при мысли о том, что сегодня вечером он опять может не прийти, поэтому она сама не спешила возвращаться домой. После занятий она решила навестить девушек в «Горизонте». Утром в десять часов у Мари начались схватки, и теперь они все ждали новостей из больницы. Не задумываясь, Кэтрин села в машину и поехала в Медицинский Центр. Там ей разрешили подождать в комнате для отцов. Было девять часов, когда сообщили новость. Кэтрин не разрешили повидать Мари, потому что ее сразу же забрали в комнату отдыха, а Кэтрин, наконец, поехала домой.
Когда она вошла в дом, в гостиной горел свет. Увидев свет, она почувствовала, как бешено застучало ее сердце. Кэтрин открыла дверь. Было тихо. Она медленно повесила пальто и еще медленнее стала подниматься наверх. Клей стоял в гостиной, как разъяренный самурай. Его рубашка висела расстегнутая и помятая, на щеках появилась щетина, волосы были в беспорядке, лицо казалось измученным от бессонной ночи.
— Где, черт побери, ты была? — заревел он.
— В больнице.
Его гнев мгновенно исчез, сменившись опустошенностью, как будто лифт очень быстро спускался. Он посмотрел на ее живот.
— Что-то случилось?
— Просто Мари родила девочку весом в шесть с половиной фунтов. — Она повернулась, чтобы идти наверх, когда почувствовала, что ее грубо развернули за локоть.
Еще больше разгневанный тем, что начал было думать, что что-то случилось с Кэтрин, он рявкнул:
— Ну, знаешь, ты могла бы позвонить!
— Я! — огрызнулась в ответ Кэтрин. — Я могла бы позвонить! А как насчет тебя!?
— Меня выставили за дверь! Помнишь?
— Я не выставляла тебя за дверь!
— Хорошо, но ты сделала так, что мне совсем не хотелось возвращаться.
— Это твое право, мистер Форрестер. Я уверена, вы не мерзли на холоде.
— Нет, конечно, черт возьми, я не мерз.
— И она позволила вам лапать свой прекрасный плоский живот всю ночь?
— А тебе какое дело? Ты дала мне разрешение лапать ее где угодно, не так ли?
— Правильно, — прошипела она. — Где угодно!
— Кэтрин, давай не будем ссориться, ладно? Я клянусь, что я…
— О, ты клянешься! Бедняжка. Я не поспала и двух часов прошлой ночью. Я волновалась, что ты сел в машину и ездил, как сумасшедший, пока где-нибудь не врезался на своем «корветте». А ты все это время был с ней, а сейчас пришел домой и плачешь, что устал? Пощади меня.
— Я не говорил, что был с ней. Ты сама это предположила.
— Я ни на секунду не сомневаюсь в том, был ты с ней или нет. Если таким образом ты от меня отстанешь, прекрасно! Проводи с Джил Мангассон столько времени, сколько тебе захочется. Только сделай одолжение, предупреждай меня, чтобы я не готовила для тебя ужин, когда будешь отсутствовать, договорились?
— А как ты думаешь, кто готовил ужин сегодня для тебя? Она перевела взгляд на кухню. По всему было видно, что к еде не прикасались. Кэтрин не знала, что сказать. Он опять вскипел.
— Просто представь себе, что я подумал, когда увидел, что ты не дотрагивалась до еды?
— Я знаю, чего ты не мог подумать — то, что я нахожусь в каком-то месте со своим старым приятелем!
Он провел рукой по волосам, как будто хотел взять себя в руки, потом отвернулся.
— Ты бы лучше позвонила своей матери, потому что она ужасно волнуется.
— Мая мать? Как она об этом узнала?
— Я не думал, что ты можешь еще куда-нибудь пойти, поэтому позвонил ей домой.
— О, прекрасно, просто замечательно! Я не звонила ТВОЕЙ матери, чтобы проверить, где ты.
— Ну, вероятно, тебе следовало бы это сделать, потому что я был там. — Он прошел через гостиную и шлепнулся на диван. — Господи, — сказал он, глядя в окно, — я не знаю, что на тебя нашло вчера утром. Все, что я сделал, это дотронулся до тебя, Кэт. Это все, что я сделал. Разве это было так плохо? Как ты думаешь, что чувствует мужчина, если к нему так относятся? — Он встал и начал расхаживать по комнате вперед-назад. — Я живу, как святой монах! Не смотри! Не прикасайся! Следи за тем, что говоришь! Спи на этом диване, как какой-то евнух! Весь этот расклад просто неестественен!
— А чья это была идея?
— Хорошо, признаю, моя, но будь благоразумной, а?
Ее голос стал насмешливым.
— Что я для тебя, Клей? Еще одно завоевание? Это то, чего ты добиваешься? Еще одна отметина на твоем, — она нагло посмотрела на его промежность, — что бы это ни было? Мне думается, что у тебя получится лучше с кем-то другим, чем с избитой, с большим животом неудачницей, как я. Послушай, я собираюсь выйти из этого замужества с меньшим количеством шрамов, чем до замужества, а чтобы сделать это, мне нужно держать тебя подальше от себя, понимаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127