Он положил голову ей на грудь и прислушался к ударам ее сердца, когда в первый раз коснулся ее глубин. Оно застучало в два раза быстрее и своими ударами поднимало его сердце. Она лежала молча и пассивно, но биение ее сердца говорило правду. Один раз он сделал движение пальцами, и она изогнулась, хватая ртом воздух. Он наполовину лежал на ней, целуя ее глаза, висок, уголок рта, губы, которые теперь стали вялыми, как будто все, что происходило с внутренностями ее тела, лишило ее воли. Она плыла во власти наслаждения. Он возбуждал ее легкими прикосновениями, склонился опять над ней и поцеловал груди. Его губы скользнули вниз к ее животу, чувствуя, как он поднимается каждый раз, когда она приподнимала бедра. Из ее горла вырвался какой-то животный звук; потом она произнесла его имя и повторяла его, как ударение на каждый толчок…
Он назвал ее Кэт — снова и снова, — позволяя ей подниматься ввысь, переживая вместе с ней новую, высокую, совместную цель, доводя ее почти до кульминационного момента, заставляя дрожать. Он знал, что этого он не дал ей в первый раз, и он думал подводить ее к этому все остальные разы их жизни.
— Пусть это случится, Кэт, — сиплым голосом прошептал он.
Но вдруг он понял, что тоже должен разделить ощущение в полной мере. Он искал и находил, входил и погружался, бормоча нежные звуки, звуки любви, у которых было свое собственное звучание.
Сначала она задрожала и выгнулась в дугу, и он был недалек от нее, так близко, что в одно и то же время тонкая нить влаги сбежала с их кожи.
Он слабым голосом сказал ей в волосы:
— О Кэт, мне было хорошо.
— Мне тоже.
Он лежал, положив руку на ее живот, потом скользнул ею ниже, и она умиротворенно покоилась на ее теле, а потом нырнула вовнутрь. Он уткнулся в ее ключицу и сказал:
— Кэт, ты помнишь, как в больнице сестра показывала нам, как образуются схватки?
— М-м-м, — промурлыкала она, сонливо теребя его волосы.
— С минуту назад то же самое происходило внутри тебя.
— Да?
— Это заставило меня задуматься над тем, как близко стоят боль и удовольствие. Даже кажется, что в твоем теле происходят одни и те же вещи в моменты самого величайшего наслаждения и самой сильной боли. Разве это не странно?
— Раньше я об этом никогда не думала, но я никогда… Он приподнялся, оперся на локоть и, взглянув в ее лицо, поднял прядь волос и убрал назад со лба.
— Это было с тобой в первый раз, Кэт?
Вдруг робко, окруженная им, она прижалась к нему так сильно, что он не мог видеть ее лица.
— Эй. — Он нежно разжал ее руки, давая себе возможность снова посмотреть на нее. — После всего того, что мы испытали, ты будешь застенчивой со мной?
— Как я теперь могу требовать застенчивости?
— Только никогда не бойся говорить со мной о чем угодно, о'кей? Если ты не будешь доверять мне того, что тебя беспокоит, как я смогу тебе помочь? Ты видишь, что вместе мы смогли превозмочь все, что касалось твоего прошлого и чувств, связанных с Гербом?
— Ах, Клей. — Она вздохнула и вытянулась рядом с ним, обещая себе, что никогда не будет сдерживать своих чувств по отношению к нему. Через некоторое время она сказала: — А ты знал, что я начала в тебя влюбляться, когда ты приезжал ко мне в «Горизонт»?
— Это произошло так давно?
— О Клей, что я могла сделать? Все девушки так и трепетали перед тобой и говорили мне, какой ты превосходный, а ты приезжал туда в своем сексуальном маленьком «корветте», в своей сексуальной одежде и с сексуальной улыбкой и со своими прекрасными манерами, что затмевали всю ту сексуальность. Господи, ты сводил меня с ума.
— Глупышка, — засмеялся он. — Тебе известно, сколько времени ты бы сэкономила, если бы хоть намекнула о своих чувствах?
— Но я так боялась. А что, если ты не чувствовал того же по отношению ко мне? Тогда бы я была разбита вдребезги.
— Да, каждый раз, как только я предпринимал попытки, мне казалось, что ты не можешь меня терпеть.
— Клей, я говорила тебе в тот первый вечер, когда мой отец заставил меня прийти в твой дом, что женитьба должна быть только по любви. Пожалуйста, пусть всегда будет так, как сегодня. Давай будем хорошо относиться друг к другу и пообещаем все то, что так и не смогли искренне пообещать во время сфабрикованной свадебной церемонии.
Лежа голыми, с переплетенными руками и ногами, уверенные в любви каждого, они, наконец, произнесли клятву:
— Я обещаю, Кэт.
— Я тоже, Клей.
Утром на Рождество их разбудила Мелисса, она что-то бормотала и стучала ножкой о край кровати. Клей с трудом проснулся, потянулся и почувствовал голую кожу на другом конце кровати. Он повернулся и внимательно посмотрел на женщину, которая лежала на животе под локонами светлых волос.
Он начал бесшумно вставать с кровати.
— Куда ты? — раздался голос из-под ее волос.
— Возьму Мелиссу и принесу сюда к нам, о'кей?
— О'кей, но не задерживайся надолго, а?
Они вернулись вместе, один из них — в бледно-голубой пижаме, другой — без ничего. Мелисса плюхнулась на кровать рядом с Кэтрин, а потом он тоже лег.
— Привет, девочка Лиззи. У тебя найдется поцелуй для мамы?
Мелисса наклонилась и пососала подбородок Кэтрин. Это была ее версия поцелуя.
Клей наблюдал за ними с радостным выражением лица.
Кэтрин взглянула на его взъерошенные волосы, смеющиеся серые глаза и спросила:
— Привет, мальчик Клей, а у тебя есть поцелуй для мамы?
— И не один, — улыбаясь, ответил он. — Этот ребенок рано узнал ценность прикосновения.
Он наклонился через ребенка и дал жене то, что она хотела.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127