Но Пег жаждала поделиться впечатлениями.
– Падинг Лейн сгорел дотла. Пожар начался там. Говорят, что первой загорелась лавка булочника. Потом огонь перекинулся на набережную. Горящие угли ветром занесло на дровяной склад. Они и сараи вокруг вспыхнули, как факел. Сейчас там тоже остались лишь кучи пепла. Потом заполыхало здание, где торговали рыбой. Если бы не этот проклятый западный ветер, то пожар не распространялся бы с такой скоростью, но ветер-то не прекращался несколько дней. Да еще эта засуха. Вот дома и стали гореть, как сухие щепки, один за другим. Сады, которые совсем высохли без дождя, тоже выгорели целиком. – Она прервала рассказ, переведя глаза на бочонок с элем. – Можно мне выпить еще одну кружку, а то от дыма у меня першит в горле.
– Пей. Может быть, тогда перестанешь каркать, – грубо сказала Бесс.
Однако ее тон не смутил Пег. Она могла одновременно пить и разговаривать.
– Я слышала, что сгорели и другие улицы – Святого Мартина Оргара и Лукавого Михаила. Некоторые люди бегали по городу и кричали, что это наказание Всевышнего за то, что у нас развелось много шлюх и прелюбодеев. Только я думаю, это не так, потому что вместе с публичными домами сгорели и церкви.
Слушая этот рассказ, Дизайр почти умирала от страха. У нее даже выступил холодный пот, и она почувствовала, как две прохладные струйки пробежали по груди. Сердце снова сжалось от тоски по Моргану. Если бы она могла сейчас быть с ним, ощущать на себе его сильные руки, она бы ничего не боялась.
– Бесс, как ты считаешь, могу я сейчас попросить Эльфа проводить меня в камеру Моргана?
– И когда только ты перестанешь говорить мне о Моргане Тренчарде, – с раздражением остановила ее Бесс. – Я говорю тебе еще раз – у них есть свои правила. Заключенным, которых приговорили к казни, запрещено встречаться с кем-либо. Они не имеют права разговаривать ни с кем, кроме охраны.
– Но я ничем не рискую, если попрошу его об этом.
– И толку от этого тоже не будет никакого. Твоему разбойнику и так повезло. Он сидит в своей камере без цепей и без железного ошейника, не валяется на грязной соломе, как те ублюдки из камеры смертников.
«Стало быть, Енох продолжает регулярно посылать деньги в тюрьму», – подумала Дизайр. Но каким образом ему удается передавать их тюремщикам? Тут она вспомнила, что Морган говорил о Полли Джерроу. Может быть, эта девушка и является курьером?
Подвязки из красного атласа Дизайр носила до сих пор вместе со спрятанным в них ножом, который в свое время Полли передала Моргану. Прикосновение металла к коже стало настолько привычным, что Дизайр порой забывала о ноже. Слава Богу, что до сих пор ей не пришлось воспользоваться им. К тому же она сильно сомневалась, что вообще способна применить нож как оружие.
Она принялась размышлять о Полли Джерроу. Что заставило ее подключиться ко всем этим хлопотам – носить передачи и деньги для выкупа сюда, в Ньюгейт? Может быть, она любовница Еноха? Но если это так, то зачем она оставила Моргану свои подвязки в качестве «подарка»?
На короткое время в ней вспыхнула ревность, но она отбросила ее в сторону. Если эта девушка решила хоть чем-то помочь Моргану, все остальное не имеет значения.
Утро тянулось медленно и уныло. Между тем охранники продолжали приводить новых заключенных. Постепенно паника начала проникать в темные коридоры и камеры.
– Это дело рук голландцев! – так говорил кто-то из вновь прибывших, пока тюремщик провожал его до места. – Скоро они доберутся до нас. Подождите, они устроят еще не такой пожар. Они отомстят нам за то, что мы сожгли их флот.
– Нет, это не голландцы. Это поганые французы, – выкрикнул женский голос из глубины коридора. – Всем давно известно, что в город прибыла целая армия папистов. Говорят, что несколько тысяч их уже заполнили Сити.
Бесс набросилась на женщину и вцепилась ей в руку. Рыхлое лицо женщины было испачкано сажей, от ее истрепанной одежды и всклокоченных седых волос исходил тяжелый горелый запах.
– А что лорд-мэр еще не вызвал солдат?
– Что за чушь ты несешь. Чего захотела! Когда его ни свет ни заря выволокли из постели и заставили посмотреть на бушующий огонь, он сделал вид, что ничего особенного не происходит. Я сама слышала, как он сказал: «Тоже мне, нашли пожар! Пошлите туда какую-нибудь женщину помочиться». И после этого он отправился домой спать дальше. Это его нужно было засадить в тюрьму, а не меня…
– Иди, куда тебя ведут, и не каркай, старая ворона, – прикрикнул на женщину охранник, – нечего тут оскорблять порядочных людей.
Когда он потащил ее за собой в темноту, Дизайр еще долго слышала громкие проклятия в адрес французов, лорда-мэра, приходских констеблей и владельца булочной, в которой, как считали, и начался пожар.
Потом затрезвонили колокола той церкви, что носила имя Иисуса Христа. Только теперь это был не праздничный звон. Дизайр поняла, что это набат о пожаре в Сити. Нервы были на пределе.
Охране предстояла задача не допустить нарастания хаоса и сохранить порядок в тюрьме. Поэтому никому не было дела до переполошившихся людей, не получивших своего обычного завтрака – хлеба и сыра. Голод вызвал еще большее волнение среди заключенных. В коридорах то и дело возникали стычки. Охранники сыпали грязной бранью, направо и налево размахивая тяжелыми деревянными дубинками.
Дизайр крепче стиснула зубы, стараясь не выдать овладевавший ею страх. Чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, она попробовала заняться обычными утренними делами: умылась остатками вчерашней воды и причесала волосы. В это время Бесс, сосредоточенно нахмурив брови, торопливо расхаживала взад-вперед по камере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142