Расправив юбки затянутой в золотистую лайковую перчатку рукой, она выглянула и сказала:
— Эфраим, я скоро вернусь!
Миранда представления не имела, что в эту минуту за ней пристально наблюдают. В доме напротив, где размещалась экспортно-импортная компания, на втором этаже у окна стоял князь Алексей Черкесский и смотрел на отъезжающую карету английского посла.
— Саша, а ты ведь прав! — заметил он. — Эта женщина — как раз то, что нужно. Необходимо навести справки, кто она такая.
Проследи за каретой и выясни.
— Будет сделано! — усмехнулся Саша. — Она вам подойдет. Я ведь еще ни разу не ошибся.
— Да, да… — рассеянно пробормотал князь, провожая глазами карету. — Давай, одна нога здесь — другая там! — бросил он через плечо.
Князь неторопливо спустился по лестнице вниз, на первый этаж, где за конторками трудились многочисленные служащие.
— Ваше сиятельство, смею надеяться, вы довольны? — бросился к нему со всех ног владелец компании.
— Да, — бросил князь, не удостоив того взглядом.
А Саша тем временем быстро шел по Невскому, не выпуская из вида карету. Это был стройный, невысокого роста молодой человек с кудрявыми темными волосами, с лицом шаловливого купидона и глазами, как спелые вишни. Одежда хоть и выдавала простолюдина — белая рубашка с распахнутым воротом и широкими рукавами, черные панталоны, — но была пошита из дорогой ткани. На ногах у него были сапоги из мягчайшей кожи, на шее — тонкая золотая цепочка.
Карета свернула с проспекта, покатила по переулку и наконец въехала в распахнутые чугунные ворота и остановилась перед четырехэтажным особняком с огромными окнами. Саша замер. Лакей помог даме в сверкающем золотистом платье выйти из кареты и подвел ее к парадном подъезду. Швейцар в ливрее распахнул перед ней дверь.
Экипаж проехал к конюшне. Саша зашел на территорию посольства и последовал за ним.
— Эй, тебе чего? — окликнул его кучер.
— Добрый вечер! — приветствовал его Саша на английском языке.
Единственный сын любимой служанки покойной княгини Черкесской, он с детства был приставлен к княжескому отпрыску, вместе с ним постигал и науки. Саша свободно говорил на нескольких языках. Он рос смышленым парнишкой и ни в чем не уступал Алексею.
Княгиня видела, что успехи крепостного подстегивают тщеславие сына, и всячески поощряла столь полезное соперничество. В конце концов, эту блажь княгиня могла себе позволить…
Посольский кучер подозрительно глянул на Сашу.
— Что нужно? — спросил он довольно грубо.
Россию этот лакей терпеть не мог, но денежки здесь платили хорошие.
А Саша заносчивых иностранцев ненавидел, но тем не менее любезно улыбнулся:
— Кто та очаровательная дама, которую вы только что привезли?
— А кого это интересует?
— Моего барина. Он князь, — ответил Саша и подбросил серебряную монету.
Кучер проворно поймал ее, и через минуту Саша знал все, что тому было известно.
— Благодарствую, дружище, — хмыкнул он и был таков.
Зная Петербург как свои пять пальцев, Саша возвращался кратчайшим путем. Спустя четверть часа, поднявшись по черной лестнице, он уже входил в личные апартаменты князя. Алексей Черкесский в это время развлекался на расхристанной кровати с яркой блондинкой. Саша ревновал его и к любовницам, и к любовникам, а эту заморскую мамзель с рыжевато-янтарными глазами и вовсе терпеть не мог.
— Ну, — нетерпеливо бросил князь, — узнал что-нибудь?
— Почти ничего, ваша светлость. Кучер знает лишь, как ее зовут, и все. Сказал, что она приплыла на своей яхте и что ему было велено доставить ее в посольство.
— Алексей, ты что, нашел мне замену? — вскинулась блондинка.
— Еще нет, моя душечка, — спокойно заметил князь. — Но если хоть раз позволишь себе разговаривать со мной в таком тоне, сделаю это незамедлительно.
На мгновение ее лицо исказила болезненная гримаса.
— Алексей, я люблю тебя. — Она обвила его шею белыми руками. — Не бросай меня, я не переживу этого.
— Ну-ну, душа моя! Не надрывай сердечко… Надоешь, сразу скажу. Не сомневайся.
— Ну, тогда скажи, кого это выслеживал Саша?
Князь улыбнулся, вернее, продемонстрировал хищный оскал ослепительно белых зубов.
Стройный, широкоплечий и длинноногий, с мощной грудной клеткой, тонкой талией, узкими бедрами, он обладал довольно привлекательной внешностью. Коротко остриженный, темноволосый, с равнодушным взглядом холодных глаз, он имел классической формы нос и тонкие хищные губы.
Сбросив с шеи руки любовницы, князь Черкесский сказал:
— Это — пожалуйста, моя душечка! Саша встретил женщину необыкновенной красоты. Пошел к Бимбергу за лайковыми перчатками, что тебе приглянулись накануне, а она как раз там тоже что-то покупала. Я за такой красавицей охочусь вот уже сколько лет. Я ее видел. Это то, что мне нужно.
— Зачем она тебе?
— Для дела, душенька! На моей ферме именно такую кобылку поджидает отменный племенной жеребец. Мой Лука — отличный мужичок. Дочери у него получаются замечательные! А его братец Павел — специалист по мальчикам. Я ему таких красоток натаскал за последние пять лет, что ой-ой-ой… А приплод какой! Восемнадцать мальчуганов, все, как на подбор, белокурые красавцы… На каком-нибудь базаре — хоть на Ближнем Востоке, хоть на Дальнем — с руками оторвут. У Луки тоже ничего себе самочки, но, к сожалению, не его масти. Он у меня с необыкновенными серебристыми волосами. Ему бы такую же, как он, белокурую бабенку… и за работу! Девчурки с серебристыми кудрями — одна за одной, каждый год.
Турки за такую девчушку выложат целое состояние. Пять лет исполняется — и на базар ее… Саша, и что же все-таки удалось выяснить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146