— Я не всегда джентльмен, моя тигрица, и я не хотел бы ничего больше, чем воспользоваться широтой вашей натуры. Мне нравится ваше общество, нравится видеть вашу улыбку. И… — Он помолчал, затем произнес в нерешительности: — Я хотел бы подержать вашу руку без Брюса, который охраняет вас.
— Я не думаю, что это было бы прилично, — ответила Ариэль срывающимся от волнения шепотом.
Дилан посмотрел на небо, потом снова на Ариэль.
— Мне почему-то не верится, что для вас имеет значение, что прилично, а что нет.
Глубоко вдохнув, чтобы собраться с мужеством, Ариэль честно призналась:
— Вы правы. Мне все равно, что обо мне подумают они или еще кто-то. Я просто стараюсь поступать так, как того от меня ожидают.
— Почему?
— Так легче жить, Дилан. А в настоящее время именно этого я и хочу. Нет, это то, что мне необходимо. — Она обернулась к нему с мольбой в глазах. — Пожалуйста, не усложняйте мою жизнь.
Дилан почувствовал, как дрогнуло у него сердце. Он хотел сделать так, как она попросила, но не мог.
— Я хочу быть частью вашей жизни, а не усложнять ее.
— Зачем вам это нужно?
— Я не знаю, — пожал плечами он. И снова воцарилось молчание. Они продолжили ходьбу, и вскоре Дилан тихо произнес:
— Я только чувствую необходимость, Ариэль. Я не знаю ответа.
Ариэль увидела, что возвращаются Брюс с Дейдрой. Она повернулась к Дилану, чтобы попрощаться.
— Я увижу вас утром, — сказала она, удивляясь самой себе.
Глава СЕДЬМАЯ
Дилан стоял под моросящим дождем, наблюдая, как сквозь низкие тучи проглядывает узкий столб света, возвещая во влажной темноте о наступлении нового дня.
Зачем он стоит под дождем, ожидая кого-то, кто, вероятнее всего, не придет? Почему он это делает? В последнюю очередь ему следовало бы связываться с Ариэль Локвуд. Ведь он здесь для того, чтобы найти убийцу. Больше ничего.
— Ты дурак, — пробормотал Дилан, ужасно злясь на себя. Он поднял воротник. Подул холодный ветер, но Дилан продолжал ждать.
«Уходи».
Разум продолжал свою битву с сердцем.
«Просто уходи и забудь о ней. Пусть выходит замуж за Брюса. Пусть всю ответственность берет на себя ее дядя».
Пока он прокручивал эти мысли, в воображении у него возник ясный образ. Ариэль, склоняющаяся под словесными оскорблениями Брюса, яростный блеск ее глаз, спрятанный под стыдливой бесстрастностью.
Дилана раздражало то, что она так поступала, что она разрешала своему жениху запугивать себя. Но чего он в действительности ожидал от нее? Очевидно, ей это лучше знать. Она сказала, что у нее есть причины. Лучше, если он не будет вмешиваться в ее жизнь. Какой-то заколдованный круг! Ему просто нечего совать нос в ее дела и усложнять свою собственную жизнь из-за Ариэль.
Однако ноги его не двигались с места. То, что хотел его разум, прямо противоречило тому, что требовало сердце. А сердце говорило, что он должен увидеть ее, узнать поближе…
— Я не думала, что вы придете. Ее веселый голосок подействовал на него так, словно по его телу промчался табун диких лошадей.
Разом отпали все логические рассуждения и решения. Дилан обернулся, ища взглядом свет ее золотых глаз.
— Фактически я вынудил вас прийти сюда. Поэтому я не осмелился остаться дома.
Дилан протянул руку, но Ариэль помедлила с ответом. Он затаил дыхание, страшась, что она отвергнет этот маленький дружеский жест. Почему-то взять ее за руку означало для него все.
Ариэль видела сомнение, ясно отражавшееся на его лице, и протянула ему свою руку. При прикосновении его руки ее бросило в жар. Его большие пальцы переплелись с ее, маленькими. Его руки были мускулистыми, жесткими и уверенными, в отличие от мягких рук Брюса.
— Вам не холодно? — спросил Дилан. Ариэль отвернулась и прошептала:
— Нет, мне хорошо.
— Я поступил грубо, заставив вас выйти в такой дождь.
— Нет. — Она снова обернулась к нему. Смягчившиеся черты ее лица выражали радость. — Я люблю дождь. Я не боюсь промокнуть.
Она представила себе Дилана стоящим у штурвала своего корабля под порывами ветра и дождя. Страшно, но чудесно…
— Если бы не было так холодно, я бы позволила себе подставить дождю лицо. Мне всегда нравилось ощущение дождя на лице.
— В первый раз, когда я увидела вас, вы гуляли под дождем.
— Да, я была в джунглях с Кала Ба.
— Вы, должно быть, ужасно скучаете по Кала Ба.
Ариэль погрустнела, глаза наполнились слезами.
— Да. Я чувствую себя… — она помолчала, подыскивая нужное слово, — неполной.
Она понимала, как странно это звучит, но ей показалось, что Дилан понял, что она хотела сказать.
Дилан вспомнил огромную кошку, прикасающуюся к ее щеке с нежностью — нет, с благоговением, — и что-то дрогнуло у него в сердце, вызвав боль. «Как странно. Я почти чувствую ее страдание».
— Возможно, в один прекрасный день вы сможете вернуться к нему.
Одинокая слеза скатилась по розовой щеке Ариэль. У подбородка она смешалась с дождевыми каплями, капающими с капюшона плаща.
— Не возможно, Дилан. Я обязательно вернусь к нему. Я должна.
Он почувствовал в ее словах настойчивость, сильную волю и решимость. Что-то удержало его от вопроса, что случится, если она не вернется. Вместо этого он задал другой вопрос.
— Что свело вас вместе? Это довольно странная дружба.
— Моя мать рожала меня. Было тепло, и двери в ее спальню оставили открытыми, чтобы в комнату попадал воздух.
Ариэль замолчала, вспоминая рассказ, который отец так часто рассказывал ей в детстве.
— Раненая тигрица вошла в ее комнату, неся новорожденного детеныша. Сначала мать испугалась, потом поняла, что ей ничего не угрожает. Тигрица положила котенка рядом с моей матерью и умерла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80