— Впредь, леди Корк, я запрещаю вам носить серое и черное, — заявил Майлс.— Это приказ, лорд Корк?Майлс Сент-Олдфорд помедлил, выбирая слово.— Нет, просьба.— Я запомню вашу просьбу, ибо, честно говоря, мне и самой до смерти надоело одеваться только в черные и серые платья, — на лице Элиссы тут же появилось недоуменное выражение. — Но что мне теперь делать со своей одеждой?— Раздайте ее.— А что же я буду носить?— Улыбку!Элисса не поддержала его шутку — с одной улыбкой она была бы нага, как новорожденный младенец.— Мне будет совсем нечего носить, сэр.— Не отчаивайтесь, мадам. При необходимости лучшие портные Лондона — да и всей Европы — будут доставлены сюда, в аббатство, в почтовых каретах. Они придумают, составят и изготовят гардероб, достойный королевы. У вас будут дневные и вечерние наряды, утренние блузы и платья для чая, простые домашние и платья для торжественных случаев, словом, все, какие вы только пожелаете, всех оттенков радуги, — Майлс остановился и перевел дыхание. — Какой у вас любимый цвет?Элисса задумалась.— Кажется, розовый.— Тогда вы получите дюжину розовых платьев.— Нет, нет, голубой! — поспешно добавила она.— Значит, у вас будет дюжина голубых платьев.Элисса никогда особенно не задумывалась над своими нарядами и не интересовалась ими. Но теперь поняла, что не отказалась бы от роскоши, чтобы понравиться мужу.Элисса искоса бросила взгляд на мужа.— А что, если я опять передумаю и скажу, что мой любимый цвет — желтый?Казалось, Майлс счел эти слова весьма забавными. Запрокинув голову, он рассмеялся, и на мгновение его тихий смех стал единственным звуком в освещенном луной зале. Элисса внезапно поняла, как ей нравится смех мужа.— Я куплю вам сотню платьев, леди супруга, даже тысячу, если вы этого захотите.— Понятия не имею, что делать с сотней платьев, милорд, а тем более с тысячей. В моей гардеробной едва ли хватит места для дюжины, — с сомнением проговорила она.— Тогда, вероятно, вам понадобится другая гардеробная, — предположил Майлс. — И в Корк-Хаусе, и в замке Корк пустуют комнаты размером не меньше этого зала.Это потрясло ее.Внезапно Элиссе показалось, что ее будут считать деревенской простушкой в изысканном светском кругу своего мужа. Она задумалась, важно ли это для Майлса. Во всяком случае, ей придется последить за своими манерами. В конце концов теперь она маркиза Корк и хозяйка нескольких великолепных домов.Не говоря ни слова, Майлс протянул ей руку и повел по огромной лестнице к их крылу дома. Сперва они остановились у дверей ее комнаты.— А теперь я покину вас, миледи.Элисса пала духом. Ее сердце рухнуло вниз, до самых белых атласных свадебных туфелек. Майлс прощался с ней! Значит, ей предстоит вернуться в свои комнаты, как будто ничего не произошло, ничего не изменилось, как будто она по-прежнему леди Элисса Грей, старая дева, а не леди Корк?!— Тогда — доброй ночи, милорд, — с трудом вымолвила Элисса.— Не «доброй ночи», а «до скорой встречи», — возразил Майлс, слегка нахмурившись.Элисса открыла знакомую дверь и скользнула в свою маленькую гостиную, переполненная разочарованием. Оглядевшись, она сразу поняла причины спокойствия Майлса. Все вокруг изменилось. Пока они отсутствовали, здесь все преобразилось. Несомненно, по распоряжению маркиза Эмма Пнббл и мистер Блант позаботились об этом.Изменения было невозможно не заметить. Высокая двустворчатая дверь, соединяющая ее гостиную с гостиной Рыцарских покоев — Элисса совсем позабыла о ее существовании, пока дверь скрывалась за огромным античным экраном — теперь была освобождена и широко распахнута.Сам экран с изображенными на нем высокими витыми пагодами и вишневыми деревьями в цвету, вырезанный из темного дерева и инкрустированный драгоценным нефритом, цвета которого изменялись от алебастрово-белого до изумрудно-зеленого, от бледно-розового до черного — был приобретен пятым эрлом Грейстоунским и преподнесен своей невесте в качестве свадебного подарка, теперь возвышался в дальнем углу комнаты.Элисса заглянула в Рыцарские покои и увидела изысканно накрытый к ужину стол с зажженными свечами, сияющим столовым серебром, мерцающими хрустальными бокалами для шампанского и вазой с нежно-белыми розами — их аромат доносился до Элиссы — и бутылкой шампанского в серебряном ведерке со льдом. Стол был накрыт на двоих.Злисса повернулась и прошла в свою спальню. Она осторожно сняла свадебную вуаль и повесила ее, чтобы сохранить до того момента, когда вуаль будет уложена и отнесена в кладовую, в ожидании свадьбы дочери Элиссы. Только теперь она заметила, что на ее постели разложены ночная рубашка и пеньюар.Ночная рубашка была сшита из тончайшего батиста, ее украшала нежная вышивка по вороту и рукавам, а спереди до самого подола спускался ряд мелкого жемчуга, тоже окаймленного вышивкой. Пеньюар оказался из такого же тонкого батиста, и тоже был расшит цветами у горловины, на рукавах и у подола, отделанного атласными лентами бледно-розовых, золотистых и бледно-голубых тонов.— Значит, я не за все поблагодарила вас, Джулиет, — пробормотала Элисса вслух, сразу сообразив, что эти прелестные вещи — подарок герцогини Дикинской.Элисса остановилась перед зеркалом и внимательно вгляделась в собственное отражение. Она выглядела, как обычно, но испытывала совсем незнакомые чувства. Если не считать бледного румянца на щеках — и, разумеется, великолепного свадебного платья — ее внешность ничуть не изменилась, и, тем не менее, внутри она стала другой. Элисса была переполнена ожиданием, трепетным любопытством, робостью и тревожным возбуждением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77