Недовольно ворча и разводя руками, экономка вышла из комнаты.Дрожащими руками Мария нанесла теплую пену на заросшее бородой лицо. Она намазала герцогу щеки, скулы, подбородок. Когда он первый раз брила Пола, то порезала его – не очень сильно, но чувствительно. Он вскрикнул и посмотрел на нее таким несчастным взглядом, что она чуть не расплакалась.Осторожно, осторожно. Господи, сделай так, чтобы ее рука перестала дрожать.– Нечего так волноваться, – громким шепотом успокаивала она себя. – Это страх заставляет мою руку дрожать…И еще смешное желание увидеть его лицо, поразившее ее в тот самый момент, когда она увидела его брата… когда настоящий облик Салтердона открылся ей на том свадебном портрете.Еще одно движение.Дышать глубже.Не так быстро.Мягко и нежно.Едва касаться кожи, как учил ее Пол, и держать лезвие чистым.«Тупая бритва будет царапать кожу», – говорил Пол как раз перед тем, как она порезала его во второй раз.Закрыв глаза, Мария сглотнула и постаралась успокоиться.Пальцы обхватили ее горло так внезапно и с такой силой, что в глазах ее мгновенно потемнело. Мария пыталась закричать. Бесполезно! Она задыхалась. Окружающий мир утонул в красном тумане. Взмахнув руками, она задела умывальник. Фарфоровая чашка с горячей водой упала на пол и разбилась.– Эй, кто-нибудь! Помогите! Он опять взялся за старое! Быстрее! Он схватил мисс Эштон! – послышались из-за двери крики Гертруды.Мария вцепилась в пальцы, сжимавшие ее горло.– Отпусти! Остановись! Ты убьешь ее!– Проклятый сукин сын! – ругался Тадеус, пытаясь оторвать пальцы герцога от горла девушки.– П…пожалуйста, – сдавленным шепотом выдавила из себя Мария и посмотрела прямо в глаза Салтердону, оттолкнув Тадеуса, двинулась в сторону своего пациента который сидел неподвижно, вцепившись пальцами в подлокотники кресла. – Похоже, его светлости удалось разбить чашку с водой. Будьте добры, Гертруда, принесите мне другую.– Неужели вы хотите попробовать еще раз… – открыла рот экономка.Мария принялась собирать осколки фарфора, лежавшие на полу в лужах мыльной воды. Найдя бритву, она повертела ее в руке, а затем повернулась к Салтердону, который, прищурившись, следил за ней подозрительным взглядом.– Думаю, он не хотел сделать мне больно, – твердо и, насколько это было возможно, уверенно заявила она и осторожно приблизилась к герцогу. Шея у нее болела, горло саднило, как будто она глотала раскаленные угли. – Скорее всего, он неожиданно очнулся… от… от дремы… и испугался.Салтердон продолжал следить за ней своими горящими, как у волка, глазами. Его верхняя губа слегка подергивалась.– Когда страх сталкивается с волей к жизни, реакция человека может быть непредсказуема. Вот, например, я. Когда его светлость пытался убить меня, то я, чтобы остановить его, вполне могла бы причинить ему боль.– Черт, – вздохнул Тадеус. – Она так же безумна, как он.– Не совсем, Тадеус. Терпением и лаской можно образумить даже животное. Естественно, его светлость не животное, а человек. Мужчина. Умный и рассудительный, полный врожденного достоинства.Салтердон махнул в ее сторону сжатым кулаком. Она отпрянула, поскользнулась и с такой силой грохнулась об пол, что на мгновение потеряла сознание.– Тем не менее принесите веревки, которыми его связывали раньше. Иногда даже животных требуется научить уважать руку, которая их кормит. * * * Синяки были хорошо видны на ее бледной коже: пять маленьких круглых багровых пятен на одной стороне шеи и одно на другой.За последние четверть часа из комнаты его светлости не доносилось ни звука. Слава Богу. Самообладание, которое она проявила в присутствии Гертруды и Тадеуса, иссякло, как только она покинула комнату под тем предлогом, что ей необходимо сменить намокшее платье.Последние полчаса она сидела на стуле перед трюмо, раскачиваясь взад-вперед и наблюдая, как вспухает ее шея. Она могла придумать сотни причин, чтобы тотчас же покинуть Торн Роуз и вернуться в отчий дом, но при одной мысли об этом ледяной ужас сковывал ее сердце.Вне всякого сомнения, весь следующий год ей придется стоять на коленях, прося прощения у Господа за неуважение к отцу.Интересно, размышляла она, как выбрать меньшее из зол? Остаться в Торн Роуз… или вернуться к отцу?Наконец, собрав все свое мужество, она вернулась в комнату Салтердона.Он спокойно сидел в кресле рядом с камином. Его запястья были привязаны к подлокотникам. Рядом расхаживал Тадеус, засунув ладони за пояс своих широких штанов. Пряди рыжих волос упали ему на лоб. Увидев девушку, он остановился и удивленно посмотрел на нее.Только теперь она заметила Бейсинстока. Он стоял у окна, скрестив длинные руки на груди. По какой-то причине Бейсинсток снял куртку, оставшись в изящной рубашке. При виде Марии он приподнял бровь и печально улыбнулся.Мария непроизвольно коснулась рукой шеи и перевела взгляд на Салтердона, который продолжал смотреть на огонь. Он что, опять вернулся в свой собственный мир?Она всей душой надеялась на это.– Мисс Эштон, – ласково и участливо произнес Бейсинсток.– Не надо, – хрипло ответила она. – Боюсь, я опять расстроюсь. А в таком состоянии трудно быть на высоте.Бейсинсток подошел к ней, ласково взял за подбородок и слегка повернул ее голову.– Вот сволочь, – прошептал он, но потом постарался спрятать свой гнев за притворной улыбкой. – Я понимаю, что это слабое утешение, но в здравом уме его светлость никогда не посмел бы так обращаться с вами. Он всегда был бесцеремонен в сердечных делах, но я никогда не слышал, что бы он позволил себе поднять руку на женщину. Поплачьте. Из-за этого я не стану думать о вас хуже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84