Сердце защемило от тоски, от собственной глупости, от смущения и вины. И ей захотелось, чтобы Морган сию же минуту вошел и поцеловал ее.Морган и Генри с индейцами тронулись до рассвета. Дождь бил по плечам и спинам, и каноэ ползли по реке со скоростью улитки. Изредка воздух сотрясали приглушенные раскаты грома. То и дело прохудившееся небо будто газоразрядной лампой освещалось отсветами молний, пробивавшимся сквозь листву.Уровень воды в реке поднимался. Где раньше было спокойное мелководье, бурлила вода, смешанная с песком, смытым с отмелей. Въедаясь в нависшие песчаные берега, река слизывала деревья и кустарник, и они беспорядочно кружились в бурных, потоках, сливались и образовывали плавучие острова, подобные тому, на который налетел «Сантос».Чтобы избежать столкновения путникам приходилось держаться середины потока. Но и здесь подстерегало немало опасностей, и несколько раз лодки чуть не затягивало в водоворот.Наконец, справившись с очередным неистовым шквалом, Морган отдал приказ причаливать к берегу. Маневр этот казался невыполнимым, так как вода у берегов ревела и разбивалась о торчащие коряги, которые, как нож, вонзались в днище их каноэ. Морган вынужден был голыми руками уцепиться за низко свисавшую ветвь. Колючки впились в ладони, но он сжал зубы и удерживал каноэ, пока Генри не выбрался на берег и не закрепил его канатом. Они вдвоем выволокли каноэ на прибрежный склон и скатились вниз по мокрой жиже, чтобы помочь выбраться остальным.Большинству удалось выбраться невредимыми. Но два каноэ так и уплыли вниз по реке кверху днищем, как свидетельство коварства ее стремнин. Сгибаясь под ударами дождя, Морган направился к собственной посудине, лежащей кверху острым, как бритва, килем, спотыкаясь о поваленные деревья и торчащие из грязи переплетенные корни.Проклятая Сара Сент-Джеймс! Будь она еще трижды проклята за то, что превратила его в труса, который скорее убежит, чем признает тот факт, что влюблен в нее. И ведь только он решился испытать судьбу, сразиться с Кингом и умереть, тут же появляется Сара – воплощение всего самого нежного, самого прекрасного и невинного, что он только мог представить в любящей женщине… в женщине любящей его. Но она любит другого. «Дьявол! – Морган ударил кулаком по грязи. – Дьявол!»Им кое-как удалось соорудить навес из ветвей пальмы и папоротника. Они забрались под него и тут же уснули, как мертвые. Постепенно буря утихла, но дождь продолжал моросить весь остаток дня и всю ночь. Где-то под утро стук дождя прекратился и их обдала волна влажного жара. Понемногу стали оживать джунгли. Со дна флоресты клубами поднимался конденсирующий пар, такой же мокрый, как и недавний дождь.Может быть, Моргана разбудил хруст ветки, а может, он проснулся от духоты, из-за которой зачесалась кожа и разболелись пораненные ладони. Постепенно он уловил поблизости какое-то странное движение, гул приглушенных голосов. Усталый и сонный, он попытался вспомнить, не перебрал ли вчера виски. Потом стал вспоминать, где он, повертел головой и застонал. Все тело болело. Во рту пересохло. Необходимо было выпить и закурить. Совершенно необходимо.Кто-то пнул его сапогом по ребрам, и весьма неласково. Щурясь от света, он приоткрыл глаза. И поверх наведенного на него дула ружья увидел Сару.– Доброе утречко, – елейным голоском сказала она. Еще поднапрягшись, Морган различил позади нее Кана с Генри. Все они смотрели на Моргана, как на пиявку.Одетая наконец-то в бриджи, заправленные в высокие сапоги, и в свободную рубаху с закатанными по локоть рукавами, Сара с неистовым бешенством взирала на предателя.– Ты, змеюка! – сказала она. – Свинья! Ты думал, я дам тебе улизнуть? Ты что, искренне считал, что я позволю тебе отправиться в Жапуру без меня?Опустив на землю больную голову и прикрыв глаза, Морган почувствовал, что радость от одного вида Сары лишила его сил. Но тут же до него дошла вся суровая реальность обстоятельств, в которые он попал, и ответственности, которую он несет за ее безопасность.– Слушай, – выдавил он, – будем же благоразумны.– Благоразумны?! – Морган вздрогнул. – Да в тебе вообще разума ни капли! Это моя экспедиция, а ты, похоже, вознамерился потерять меня по дороге. Я желаю знать, почему.– Великодушнейше прошу извинить меня за то, что мне небезразлично, жива ты или нет.Морган открыл глаза. Лицо Сары казалось обескровленным и измотанным. Выглядела она совсем иной, и, несмотря на высокомерно задранный подбородок, казалась крайне испуганной и настороженной, а также странно обиженной. Глядя на дуло винтовки, по-прежнему уставленной ему прямо под нос, он сказал:– Сара, Жапура – не место для женщины.– До сих пор я неплохо справлялась.– Уж не знаю, как ты там добралась сюда вверх по реке в эту бурю, но это покажется приятной прогулкой по сравнению с тем, что будет дальше. По сравнению с пешим переходом по Жапуре, преисподняя покажется курортом, а если мне не веришь, спроси у Генри. – Нахмурившись, он обратился к пигмею. – Чего молчишь, Лонгфелло? Сказал бы ей.– Он прав, – отозвался Генри. – Нельзя нам было пускать вас. Надо было заставить вас остаться в Сантареме… В Джорджтауне, если уж на то пошло. Мы просто самодовольные свиньи; и нет нам оправдания, кроме того, что нам очень приятно было ваше общество. Мы хотели, чтобы вы подольше побыли с нами, и рисковали при этом вашей жизнью. И приносим за это свои извинения.Она перевела взгляд с Генри на Моргана, но обращалась к Генри:– Насчет вас, сэр, я охотно верю, но никак не насчет этого. – И она указала «этого», ткнув под нос Моргану. – Этот меня терпеть не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118