Французам потребовалось несколько часов, чтобы добраться до лагеря, разбитого вокруг высоких серых стен несгибаемого Дуврского замка. К тому времени как они вернулись, Ги де Фо держался в седле с помощью одной лишь силы воли.— Ну же, дядя, позвольте помочь вам сойти, — уговаривал Вальнуар великана, глаза которого потускнели от боли и который, казалось, только отчасти был в сознании. Возможно, он умирает?Ги немедленно доказал племяннику тщету его надежд:— Так спусти меня. И вынь это у меня из спины» Племянник, не заносись слишком высоко в своих ожиданиях: я еще жив и намерен остаться в живых! — Слова подтверждались силой его голоса. — Поэтому тебе еще некоторое время придется подождать с исполнением твоей мечты занять мое место!Вальнуар стиснул зубы. Не так легко разобраться в намерениях дядюшки. Будет жить этот человек или приближается к своему концу, никому не известно, ведь боевые раны лишали жизни людей и покрепче его. Только через несколько дней можно получить ответ.С этими утешительными мыслями он вместе с другим человеком волок Ги. Наконец, шатаясь под тяжестью ноши, они затащили его в темный большой шатер, где их встретил Анри Гавр, остававшийся в лагере за командира в отсутствие Ги.Когда дядю положили на тюфяк лицом вниз, Вальнуар зажег несколько масляных ламп. В палатку вошел специально обученный человек и начал вытаскивать стрелу. Ги скрежетал зубами, но ни один звук не вырвался из его горла.Когда стрела была вынута из его огромной белой спины и Анри Гавр удалился, Ги обратился к Вальнуару:— Итак, наш Водери у бесчестного Уилликина? Чему уж тут удивляться, если мой племянник так часто и так откровенно оказывал предпочтение обществу менее благородному, чем наше? — Насмешка сменилась презрительной улыбкой. — Как бы то ни было, его поступок может пойти нам на пользу!Хотя Вальнуар, верный долгу, оставался с дядей, мысли его блуждали далеко. Теперь эти слова Ги отвлекли его от приятных подсчетов всего, что будет принадлежать ему, если — несмотря на помеху в лице близнеца, старше его лишь на мгновение, и пристрастие старика к браку — владения дяди перейдут к нему.— Касси будет лакомым кусочком… — Лежа на животе, пока ему перевязывали рану, Ги повернул голову в сторону, чтобы видеть Вальнуара. — Но это не так важно по сравнению с радостью видеть конец этого бастарда, рыцаря Уилла, который всадил в меня стрелу и убил наших воинов.Глаза Вальнуара заблестели, и в смешке Ги ему послышалось некое обещание.— Да, племянник, я знаю, ты хочешь, чтобы она не угрожала твоим ожиданиям. Если ты правильно выполнишь свою часть плана, возникшего у меня недавно, я сделаю так, что в конечном счете ты получишь и мой титул, и мои земли. Глава 12 У Водери были причины сожалеть о своем решении терпеливо ждать приговора Уилла. День за днем проходил, а тот и не вспоминал о предложении Водери. Время текло однообразно: ночь он проводил с Уиллом в совершенно неприспособленной к обитанию хижине, а день — в его доме. Ему было удивительно, что и Уилл находится здесь большую часть дня.Когда бы рыцарь ни отлучался волей-неволей выполнять свой долг, Кенуорд всегда был поблизости, хотя хозяин Водери, конечно, знал, что если тот захочет, то всегда может легко одолеть юношу.В одно утро, дней через десять после своего пленения, Водери, сидя за столом, пристально смотрелв милое лицо Беаты. Одна ее улыбка была достаточной причиной, чтобы остаться, и он был намерен оставаться здесь до тех пор, пока не будет в состоянии выполнить свою клятву и взять с собой прелестную женщину.— Не согласитесь ли вы сыграть со мною в шахматы? — учтиво спросил Водери у девушки.В золотистых глазах мелькнуло сожаление, когда Беата медленно покачала головой.— Я обещала Касси помочь печь хлеб.С тех пор как он появился, Беата начала медленно возвращаться к жизни, и, довольный этим знаком возрождения, Водери мог лишь аплодировать, что она стала хоть что-то делать. И все же он был, так же как и она, слегка разочарован: перспектива предстоящего дня без ее общества казалась бесконечной и уныло-спокойной для деятельного человека, долго удерживаемого на одном месте.Наблюдая за белокурым рыцарем и своей молочной сестрой, Уилл признавал, что от нежного внимания Водери Беата расцвела, как бутон вдруг превращается в прелестный цветок. Слишком ясно, что Водери и есть то лекарство от ее болезней, о котором Уилл молил божественные силы. Однако было что-то таинственное в том, как быстро Беата узнала Водери, тогда как свою память все еще держала закрытой от зла, по вине которого он вошел в ее жизнь.По мере того как наступали декабрьские дни и зима ледяными ладонями охватывала землю, французы лишь продолжали осаждать крепости, но не отваживались появляться близ Уилда, оставив только небольшие дозоры. Пока не пройдут святки и канун Крещения, он не станет планировать никаких битв, которые, конечно, начнутся с наступлением весны. Получив свободу, Уилл больше времени, чем обычно, проводил близ Кеншема, и ему стало ясно, что даже в его относительно удобном доме бремя сидячей жизни слишком тягостно для Водери. Ведь в подобном положении он, несомненно, испытывал бы те же чувства. В самом деле, напряженное ожидание ответа на требование о выкупе наполняло его беспокойством.Сочувствуя своему врагу, что когда-то он считал невозможным, Уилл встал и предложил:— Не хотите ли объехать со мной верхом все земли?Пораженный собственным порывом, он поспешил ограничить свободу пленника мерами, достаточными, чтобы доказать — и в первую очередь самому себе, — что он не совсем лишился рассудка:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96