Хотя уже совсем рассвело, в конюшне горел свет. Кивнув охраннику, Уилл прошел в конюшню. Охранник безразлично кивнул ему в ответ. В стойле возле двери коротышка-конюх увещевал на испанском разбушевавшуюся, по всей видимости, лошадь. Конюх обернулся, когда вошел Уилл, но ничего не сказал. Лошадь фыркала и брыкалась. Уилл миновал несколько пустовавших стойл, потом прошел мимо ослицы – он забыл, как ее звали, – которая при его появлении навострила уши. Одна из лошадей, выставив голову из стойла, наблюдала за ним прямо-таки с человеческим любопытством.
Молли была в самом дальнем стойле. Уилл подошел к нему и оперся руками на дверцу. Она все еще стояла на коленях, спиной к нему, и щедро посыпала пол соломой. Верхний свет падал на ее темные волосы, рассыпавшиеся по спине и плечам. Уилл вдруг подумал о том, что раньше она никогда не приходила на работу с распущенными волосами. Потом предположил, что она, вероятно, скрывает отметину на шее. Он не ставил девушкам засосы со школьных времен. Вспомнив об обстоятельствах появления на свет этого, последнего, он испытал сладкую боль желания, которая тут же отозвалась легким покалыванием язвы. Уилл усмехнулся собственной реакции. В старых джинсах и кроссовках, в расстегнутой фланелевой рубашке, надетой поверх водолазки, Молли все равно была прекрасна и даже провоцирована в нем обострение давней болезни. Она поднесла руку к глазам и сердито вытерла их.. Он отчетливо расслышал всхлипывание.
– В чем дело, Молли? – Голос его прозвучал нежно.
Она как ужаленная вскочила на ноги и резко обернулась к нему, растирая щеки руками.
– Что ты здесь делаешь? – Она была настроена враждебно, но все испортила, громко всхлипнув.
– Я просто оказался поблизости… – с иронией произнес он и, открыв дверцу, прошел в стойло. – Ты скажешь мне, в чем дело, или мне самому нужно догадаться? – Голос его стал строже. – Что, Майк?
Он остановился прямо перед ней. Она взглянула на него, и он увидел, что, несмотря на все усилия, ее большие карие глаза были затянуты пеленой слез. Он задался вопросом, давно ли она плачет. Судя по всему, давно.
– Уходи, – сказала она, когда очередная слезинка сползла на ее щеку. Чертыхнувшись, она смахнула ее рукой и сурово посмотрела на него.
– Что-то случилось с кем-то из детей? – Беспокойство, овладевшее им, удивило его самого. Как и старшая сестра, младшие Балларды умудрились растопить его сердце.
– Нет, – резко произнесла Молли. И, отвернувшись от него, взялась за вилы, которыми принялась разбрасывать солому. – Уходи. Я не хочу тебя видеть. Да и неприятностей не оберешься, если тебя здесь увидит мистер Симпсон. Нам не положено принимать гостей во время работы.
– Я не уйду, пока ты мне не скажешь, что произошло. Мне почему-то кажется, что ты не из тех, кто плачет просто так, в приступе предменструального синдрома.
Уилл имел богатый опыт общения с женским полом, а потому знал, что упоминание о предменструальном синдроме действовало на них как красная тряпка на быка; Молли не была исключением. Она резко обернулась к нему – глаза ее горели, зубы стиснуты, в руках зажаты вилы.
– Вон, – процедила она сквозь зубы.
– Только после того, как ты мне скажешь, из-за чего плачешь. – Уилл твердо стоял на своем, однако осторожно покосился на вилы.
– Если тебе интересно, так это из-за Шейлы, – сказана она.
Уилл уже слышал это имя, однако не мог припомнить, при каких обстоятельствах. Протянув руку, он взялся за рукоятку вил и, выхватив их из рук Молли, прислонил к стенке стойла.
– Шейлы? – спросил он, вновь обернувшись к Молли.
– Кобылицы, – выпалила Молли.
– Кобылицы? – глуповато повторил Уилл, все еще не понимая, что к чему.
– Кобылицы с поля. На которую напали. Вспомнил? – Молли словно хлестала его словами. Кулаки у нее были сжаты, глаза горели гневом. Возможно, Уилл и ошибся, полагая, что слезы ее вызваны обидой, – но тут еще одна крупная слеза скатилась по ее щеке.
Уилл посмотрел на нее, чертыхнулся себе под нос и, схватив ее за запястье, притянул к себе. Молли сопротивлялась, упершись руками в его грудь.
– А что с Шейлой? – произнес Уилл с нежностью в голосе и во взгляде, в то время как ее глаза все еще были налиты гневом. Его руки сомкнулись на ее талии. Он не собирался выпускать ее.
У Молли задрожала нижняя губа. Она вдруг разом обессилела. Опустив глаза, она прижалась к нему, уткнувшись лбом в грудь.
– Сегодня утром ее усыпили, – сдавленным голосом произнесла она.
Ее плечи затряслись. Уилл догадался, что она плачет, понял он и то, что ее слова означали смерть лошади. Он крепче сжал ее в своих объятиях, склонил голову и прижался губами к ее волосам. Бормоча бессвязные слова утешения, он покачал ее, поцеловал в мочку уха, висок – повсюду, куда мог дотянуться губами. Она прижалась еще теснее, зарылась в него, словно маленький ребенок, ищущий тепла, обхватила его руками за талию, прокравшись под пиджак.
И, только наклонившись к ней, чтобы поцеловать, Уилл вспомнил, что они находятся под наблюдением видеокамеры. Убрав руку за спину, он показал Мерфи кулак. Потом его губы отыскали губы Молли, и он напрочь забыл о существовании Мерфи.
Приближающиеся голоса прервали их идиллию. Молли быстро отпихнула его, Уилл поднял глаза и обнаружил, что она уже высвободилась и спешно поправляет волосы и одежду, одновременно вытирая лицо полой рубашки. Уилл вернул галстук на место, застегнул пиджак и вопросительно посмотрел на нее. Она, не взглянув на него, выпорхнула из стойла в коридор, прикрыв за собой дверцу.
– Эй, мисс Молли! – Жизнерадостное приветствие не оставило Уиллу сомнений в личности визитера:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104