Если эта ведьма – ваша сестра, то я всего лишь взглянул на нее.
– Там, откуда я родом, люди имеют обыкновение стучать в дверь, перед тем как войти.
– Там, откуда родом я, люди имеют обыкновение входить к себе без стука. Это мой дом, а вы здесь – постояльцы.
Саманта почувствовала, что у Берни перехватило дыхание. Мужчины все слышали, но молчали. Они, вероятно, знали все заранее. Впрочем, какая разница.
– Если это поселок Толботт, то этот дом на площади – асиенда Альварес, и вы лжете! И я хочу, чтобы вы убирались вон, мистер Толботт! У нас есть официальные права на этот дом.
Он понятия не имел ни о какой чертовой асиенде Альварес, но хорошо знал, чем владеет. Выпрямившись, он шагнул к этой большеротой фурии. У нее и впрямь был большой рот, как он уже успел заметить. Полные, тонко очерченные губы напомнили ему что-то из фарфора его матери. Они удивительно странно сочетались с ее веснушчатым лицом.
– А я имею дарственную на весь участок на этом склоне горы. Любая ваша бумажка не имеет никакой цены. Это мой поселок, моя гора, и женщины сюда не допускаются. Я дам вам время упаковаться до завтрашнего вечера, и убирайтесь отсюда!
Мужчины снаружи сердито зароптали. У Саманты сердце в пятки ушло, но вида она не подала. Отец слишком доверял людям и не всегда вдавался в детали. Это было хорошо, но не всегда. В голову ей закралось подозрение, что сейчас именно тот случай. Но окружающие не должны догадываться о сомнениях, которые ее обуревают. Нили прошли две тысячи миль, чтобы обосноваться в этом доме. Она не позволит жестокому и злому животному вышвырнуть их отсюда и оставить бездомными. Ей нет дела до его заявления насчет целого склона горы. Возможно, ее долина вообще лежит за пределами его участка.
– Я ничего не знаю о вашей дарственной, мистер Толботт, а на этот дом у нас есть акт. И я в любое время представлю его в суде против ваших бумаг. Только подскажите, где найти судью.
Что ж, за ним далеко ходить не надо. До сих пор Слоан был здесь и судьей, и шерифом, и поселковой ассамблеей в одном лице. Но даже он, со всем своим юридическим невежеством, понимал, что судья не имеет права вести собственное дело. Это его, однако, не остановило.
Он насмешливо улыбнулся:
– Ближайший судья, возможно, в Сакраменто. Можете поехать поискать его, если желаете. А я тем временем выброшу на улицу все ваше барахло. Но я бы рекомендовал прихватить его с собой.
– Вы вышвырнете? А еще кто? – Сквозь толпу протиснулся Рэмси. Он не присутствовал среди тех, кто участвовал в стирке, но из своей комнаты услышал тревожные голоса и явился как раз вовремя.
Слоан бросил на доктора презрительный взгляд:
– Если будет надо, я справлюсь и сам. И помощи мне не потребуется.
Решив, что наступило самое подходящее время выяснить, что за кутерьма происходит в доме, миссис Нили поспешила вслед за доктором, убедившись, что Гарриет с Джеком в безопасности. Подбежала Бернадетта, и мать обняла девушку за плечи. Перед ними стоял высокий человек – один на один против целого поселка. Достаточно было взгляда на его перевязанное плечо, чтобы догадаться, кто это.
– Мистер Толботт! Наконец-то мы получили возможность познакомиться с вами! А ну-ка садитесь. Вы еще недостаточно поправились, чтобы так долго стоять на ногах. – Миссис Нили пододвинула ему табурет, затем проплыла к жаровне над огнем. Разгоряченная большой утренней стиркой, она тем не менее держалась достойно. Концы ее волос, обрамлявших лицо, слегка закручивались, и хотя она не носила большого количества нижних юбок, для мужчин, которые не видели приличных женщин годами, она выглядела воплощением всех настоящих леди, каких они еще помнили.
Толботт замешкался. И прежде чем успел отказаться, ему уже пододвинули тарелку с мясом и предложили отведать. Он мог оттолкнуть и ее, и ее мясо, но обращаться так с женщинами все же не привык. И не хотел менять привычки. Он сел.
Саманта с изумлением наблюдала, как суетится мать, раскладывая салфетки, печенье, джем и отсылая кого-то в салун, чтобы принести Толботту что-нибудь повкуснее. Саманта угрожала ему винтовкой – и он смеялся. Мать не сделала ничего, только еду подала – а он уже растаял. В этом заключался какой-то урок, но Саманта не была к нему готова.
Демонстративно выйдя за дверь и прихватив винтовку, девушка оставила их спорить друг с другом. Несколько человек последовали за ней продолжать стирку, большинство задержалось у портика, где Бернадетта с матерью совсем недавно начали кормить хлебами страждущих.
Краснокожий Джо стоял у большого бака и без всякого любопытства следил за кипящей водой с бельем. Когда подошла Саманта, он так же безразлично спросил: – Он так напугал вас, что вы убежали? Теперь, протрезвевший и с ясными глазами, он показался Саманте ровесником отца. Седина лишь тронула его светлые волосы, но глаза выдавали истинный возраст. Она не сомневалась, что в нем нет ни капли индейской крови, но поспорила бы, что жизнь мужчины была очень нелегкой. Она прониклась к нему некоторым уважением, которого не испытывала к Толботту.
– Полагаю, Толботт сам испугался моей матери. Что он имеет против женщин?
Джо не улыбнулся.
– Если бы здесь было много женщин, он, возможно, не обращал бы на них внимания, но когда их мало, они обязательно накликают беду. Я думал, ваш отец был поумнее.
– Вы знаете отца?! Вам известно, где он? – Саманта не могла сдержать волнения.
Лицо Джо мгновенно стало непроницаемым.
– Встречал его, если его имя Нили. Больше ничего не знаю.
И он зашагал к таверне в отеле.
Саманте захотелось швырнуть в него чем-нибудь. Все в ней кипело, ей хотелось крушить и ломать, и виной тому были мужчины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114