– И правильно делает! Змеи змеями, талисман талисманом, но это человек редкого ума и настоящий ученый. Он вполне способен создать оружие, которое никому и не снилось!
– А ведь верно, – мрачно заметил Хью. – Вообрази себе армию, вооруженную «китайскими хлопушками», только куда мощнее. Королева Элеонора может, шутя одержать победу.
Филиппа опустила руку, и волосы шалью укрыли ее спину и плечи. Она присела на кровать и взялась за щетку, намереваясь расчесать все еще влажные пряди.
– Но у короля Генриха лучшие во всей Европе арбалетчики и лучники. Его рыцари не знают себе равных в искусстве владения мечом. А что говорить о его осадных машинах!
– Все это будет ни к чему, если Орландо добьется успеха. Сама посуди. Меч, дубинка, пика – все это требует мастерства и к тому же пригодно лишь для ближнего боя.
– Ты прав, – рассеянно сказала Филиппа, дергая щетку, застрявшую в спутанных волосах.
Хью хотелось взяться за дело самому, но он хорошо помнил, к чему это привело в их первую ночь. Он спросил себя, не совершил ли роковую ошибку, когда ответил согласием на простодушную просьбу Филиппы лишить ее невинности. Если бы он нашел в себе силы отказать, если бы бежал от нее, как от дьявольского искушения, его сердце не принадлежало бы ей сейчас и он не мучился бы оттого, что нужно, просто необходимо забрать его назад.
– Я хочу сказать, – продолжал он поспешно, – что не каждому по плечу встретиться с врагом лицом к лицу и пронзить его остро заточенным железом, особенно если и тот тоже вооружен. Солдаты сходятся один на один, но их схватка требует времени, и победа в ней достается с трудом. А теперь подумай, как просто поразить многих сразу одним разрывом такой вот «хлопушки».
– Боже милосердный!
– Всегда ли он милосерден? – Хью невесело усмехнулся. – Когда смотришь на поле битвы, сплошь усеянное мертвыми телами, невольно думаешь, что Господь в этот день был не в духе. Страшно подумать, к чему приведут опыты Орландо.
– Нужно как-то помешать ему.
– За этим мы сюда и прибыли, – напомнил Хью.
– Я не имею в виду заговор королевы. Надо, чтобы никто никогда не получил такого оружия!
– Что я слышу! Тебе ли не знать, что невозможно вечно обуздывать тягу человека к новому. Знание по природе своей разрушительно, Филиппа. Рано или поздно черный порошок займет свое место в ряду смертельных игрушек, и войны поднимутся на новую, еще более страшную ступень. Мы не можем этому помешать, можем лишь отсрочить неизбежное. Давай сделаем то, что, в самом деле, зависит только от нас двоих: не дадим королеве Элеоноре свергнуть законного английского монарха.
– Тогда нам нужно поскорее отсюда убраться! – Филиппа вскочила. – Как только король все узнает, он подавит заговор.
– Все не так просто. Помнишь, что сказал лорд Ричард? Королю нужны неопровержимые доказательства вины, которые он сможет обнародовать, иначе на каком основании можно взять под стражу собственную жену? Он и без того оскорбил ее изменой, а если еще и бездоказательно обвинит королеву в измене, это окончательно его опорочит.
– Доказательства? Хм… Как насчет письма королевы леди Клер?
– Письмо можно подделать.
– У тебя есть еще пара «хлопушек».
– Это игрушка, не более того. Нужно захватить то, что рвется в подвале с таким грохотом, что дрожит весь замок.
Вот это будет весомое доказательство!
Филиппа снова опустилась на постель. Судя по ее рассеянному виду, она обдумывала возможный план действий.
– Маргерит де Роше – доверенное лицо королевы – сошла со сцены, значит, эта угроза устранена. Остаются Олдос и Клер.
– Этих можно в расчет не принимать. Убийство им не по плечу.
– Даже если речь идет об их жизни и смерти? За измену грозит костер, ведь так?
– Не обязательно. Мелкую сошку вешают… порой не до смерти. За особо тяжкое преступление против короны приговоренного срезают, пока он еще бьется в петле, потом выпускают ему кишки, четвертуют и, наконец, обезглавливают.
Филиппа осенила себя крестом.
– Король может явить милосердие и заточить преступника пожизненно. Как раз это и ожидает королеву Элеонору, если вина ее будет доказана. После казни архиепископа Бекета король не решится лишить ее жизни.
Филиппа принялась в задумчивости покусывать нижнюю губу. Хью засмотрелся на нее, потом опомнился и мысленно выругал себя.
– Надо снова обшарить подвал, – наконец предложила она.
– Ключи теперь у Олдоса. – Хью поскреб подбородок. – Когда он уснет, я проберусь в его комнату и выкраду их.
– Как? Ты заметил, они висели у него под рубашкой сегодня утром? Значит, он с ними и спит.
– Придумай другой выход.
– Ничего не приходит в голову, – вздохнула Филиппа. – Разве что…
– Нет! – тотчас отрезал Хью.
– Помнится, ты говаривал, что другого пути у меня все равно не будет.
– А ты говорила, что есть сотни способов добиться цели, не торгуя своим телом!
– Сама жизнь доказывает, как сильно я ошибалась. Послушай, Хью! Сегодня вечером я пойду к Олдосу, позволю ему соблазнить меня…
– Страсти Господни!
– …и заставлю снять ключи под тем предлогом, что они мешают. Когда он уснет, я их возьму, и мы проникнем в подвал.
– Я против!
– Думаешь, я очень сильно за? – Филиппа слабо улыбнулась и отложила щетку. – Но ведь мы оба знаем, что другого пути нет.
– Значит, теперь ты уже способна отдаться ему? Даже после того, что у нас было?
Хью не мог оторвать взгляда от кровати – узкой кровати с простым соломенным матрацем, над которой, казалось, витали упоительные воспоминания.
– Да, способна, – тихо ответила Филиппа, перебирая какие-то пузырьки. – Ты сам сказал, что узы любви – это путы, которые делают свободного человека рабом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76