Джэнет наклонилась, взяла щенка на руки и погладила. Самсон, которому передался страх Рэйчел, дрожал всем тельцем.
— Все в порядке, — сказала Джэнет.
Брэмур сглотнул комок в горле и слегка поклонился:
— Я, наверное, должен извиниться перед вами. При дамах нельзя употреблять крепких выражений. Надеюсь, вы благосклонно примете мои извинения.
— А как же… сапог? — с трудом выговорила Грэйс.
— Моему сапогу иногда приходилось гораздо хуже, уверяю тебя. Просто все случилось так неожиданно… Но вы меня простите, я не привык к столь многочисленному обществу таких прелестных молодых леди. И вы можете, ни о чем не беспокоясь, спустить Самсона на землю. Я не собираюсь бить его.
Он улыбнулся, но в его глазах Джэнет увидела боль. Ему было больно, очень больно, что девочки сочли его способным на жестокое обращение с беззащитными детьми и животным. «Господи, какой же глубокий страх заронил в наши души Аласдэр! — подумала Джэнет. — Девочки так испугались. Да и я сама усомнилась в нем…»
8
Нил изо всех сил пытался успокоиться. Редко ему приходилось видеть такой невыразимый страх на детских лицах. Но он усмотрел этот страх и в глазах Джэнет. И это было почти невыносимо.
Жаль, что графа Лохэна нет в живых. Он бы его вразумил!
Малыш завертелся у него на руках. Он был такой маленький, что Нил боялся ненароком причинить ему боль. Однако мальчик улыбнулся ему, и Нил вздохнул с облегчением. Глупо негодовать на мертвого. Кэмпбеллу воздается по делам его, но Нилу очень бы хотелось, чтобы вечная жизнь для Аласдэра стала вечным мучением. Как же он обращался в своей земной жизни с Джэнет? И со своими собственными, родными детьми?
Внезапно он почувствовал, что рукав его увлажнился. Опять его обмочили — на этот раз младенец.
Джэнет сразу все заметила и в смятении поглядела на Нила.
— Да не смотрите вы на меня с таким ужасом, дорогая! Даже я знаю, что ползункам все равно, где и что поливать, — так же, как этому злосчастному животному.
Он улыбнулся, но дети все еще глядели на него с нескрываемым страхом.
Джэнет спустила щенка на землю и устремила долгий взгляд на Нила. Внезапно что-то зажглось в ее глазах, в них появилось выражение, которое он так хорошо помнил. И вот так же он остолбенел, когда увидел Джэнет в первый раз. Вот так же дрогнуло его сердце.
Но все это длилось лишь несколько мгновений. Джэнет приблизилась к нему и взяла на руки сына.
— Надо его покормить, — сказала она. — Оставляю девочек на Клару.
— А мне вы не доверяете?
— Ну вы ведь не привыкли к детям.
— Да, в этом вы не ошибаетесь.
— А чем вы занимались последние годы?
— Служил у своего двоюродного брата… И воевал с якобитами, — добавил Нил с вызовом, чувствуя необходимость отделаться от тяжелых воспоминаний.
— Мой брат погиб при Куллодене. Может быть, от вашего меча?
Боль пронзила сердце Нила, но он нашел в себе силы ответить:
— Не могу ничего сказать наверняка, миледи, но это возможно.
— А теперь вы богаты и можете обращаться с просьбами к Камберленду и делать что хотите. Как же это получилось?
— Дональд умер от ран, полученных под Куллоденом. Поместье унаследовал Рори, который тоже погиб на службе короля, а Камберленд ценит подобный род верности.
— А от чего он погиб?
— Говорят, его убил Черный Валет.
Джэнет удивилась. Как же она ничего об этом не слышала? Наверное, это произошло тогда, когда родился Колин и стал центром всего ее мира. В Лохэне Черного Валета считали самым отъявленным злодеем, называли убийцей, вором, предателем.
— Только говорят? — спросила она. Нил пожал плечами:
— Доказательств нет, но мой кузен охотился за ним. Камберленд считает, что ему все-таки удалось перед смертью прикончить Черного Валета, так как с тех пор, как на побережье нашли тело Рори, о Валете ни слуху ни духу.
— И что же, убийство — это повод для наград?
— Если убили предателя — да.
Нил содрогнулся, увидев ее презрительный взгляд. Но он не имел права никому открыть всю правду о Черном Валете. Колин захныкал и беспокойно заерзал на руках у Джэнет.
— Пойду покормлю его, — холодно сказала она и отвернулась.
Джэнет устремилась к ближайшему холму — там она будет в недосягаемости для взглядов. Грудь ее уже набухла молоком. Большинство женщин в ее положении нанимали кормилиц, но она хотела сама кормить своего ребенка, и Аласдэр не возражал. Он даже обрадовался. Насколько он бывал жесток с дочерьми, настолько обожал своего единственного сына. Но его появление на свет дало Аласдэру еще одно средство управлять женой: он постоянно угрожал, что отберет у нее мальчика.
Джэнет только недавно стала прикармливать Колина кашей с медом. Еще несколько недель — и она перестанет быть нужна как кормилица. И это жаль: такого ощущения близости уже не будет.
Укрывшись за большим камнем, она прижала к себе ребенка и неожиданно вздрогнула. Разве возможно что-либо чувствовать к Брэмуру, когда он убивал своих соотечественников, шотландцев, при Куллодене? А вдруг он действительно убил ее брата!
Джэнет помнила тот злосчастный день, когда в Лохэн прибыл посланец, принесший страшную весть. И как Аласдэр, уклонившийся из-за трусости от военной службы у Камберленда, сказал, когда она сообщила ему о смерти брата: «Ну что ж, одним якобитом меньше».
Джэнет развязала тесемки на платье, и Колин, припав к груди, стал так жадно сосать, что ей стало больно. Больно было всегда — но вместе с тем и удивительно приятно. Она изо всех сил прижала к себе сына: лишь бы с ним все было в порядке и ничто ему не угрожало.
Хотелось бы все-таки знать, что Брэмуру от нее нужно? Он не проявлял к ней интереса как к женщине — это было совершенно ясно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110