Даже если намерения герцога ничем не отличались от устремлений ее похитителя, как счастлива она могла быть с ним. Но она поклялась Дэвиду Лавгроуву, что никогда не станет тем, чем была ее мать для Этьена Лемерсье. Розали часто поддразнивала себя парадоксальностью сложившегося положения – ради уважения любимого человека она вынуждена отвергать его ласки. А она от всего сердца желала бы соединить с ним свою судьбу, стать частью его жизни, и в то же время сохранить собственную честь.Дойдя до Пиккадилли, она увидела, что улица закружена бесчисленными экипажами, от их огней по мостовой протянулась длинная полоса света. Грива лошади, впряженной в стоявшую рядом карету, блестела от влаги, а кучер то и дело поправлял свою треугольную шляпу и смахивал с лица капли, дождя.В карете сидели двое. Розали заметила сверкнувшее бриллиантовое колье на шее дамы и снежно-белое жабо джентльмена, сидевшего напротив. Очевидно, их рассердила задержка по пути из Девоншир-Хаус.Был ли на этом балу герцог Солуэй? Почему-то ей сделалось больно, когда она представила, как он там пил шампанское, танцевал и флиртовал. А ее в это время ждало тяжелое испытание. Нет, он не привык флиртовать, поправила она себя, и ему не по душе большое общество. Наверное, он провел этот вечер дома, готовя политическую речь. А может быть, писал письмо своей матери, которая так презирает танцовщиц из оперы. И хотя она знала, что он не смог бы ей помочь – от ударов судьбы, обрушившихся на нее сегодня вечером, ее никто бы не защитил и не исцелил, – Джервас по-прежнему олицетворял для нее безопасность и достоинство. Внутренний голос настойчиво подсказывал Розали, что она должна его отыскать.Но она никогда не была в Мейфэр, и ей пришлось спросить у проходившего мимо сторожа, как лучше туда добраться. Он поднял фонарь, приблизив его к лицу Розали и, не скрывая своего подозрения, басовито спросил:– Что вам нужно от герцога Солуэй?– Мой дядя служит там конюхом, – с ходу придумала она, – и тетка попросила меня передать ему записку.Сторож недоверчиво покачал головой, но все же указал ей дорогу.– Спуститесь вниз по этой улице, а затем сверните направо к Парк-Лейн. Но к Гайд-парку вам идти не надо, это слишком далеко. Немного поодаль от особняка лорда Дорчестера, на углу Парк-Лейн и Маунт-стрит вы увидите большой белый дом, а позади него парк, – он улыбнулся и добавил. – Конюшни, если они вам и вправду нужны, – прямо за парком.Она поняла, что сторож хочет получить вознаграждение за совет, но у нее не было денег, и она лишь поблагодарила его. Затем она помчалась по улице и каждый шаг болью отдавался у нее во всем теле.Особняк герцога оказался еще величественнее, чем она ожидала. Розали остановилась у невысоких ступеней и взглянула на затененный фасад и темные окна. Теперь она уже не могла вернуться, но боялась, что ее странное появление привлечет внимание живущих рядом. Розали собралась с духом, подошла к дому и постучала в окошко над дверью.Навстречу ей вышел морщинистый привратник.– Кто это? – неприязненно осведомился он.– Мне надо поговорить с герцогом Солуэй, – ответила она, и у нее отчаянно забилось сердце, в равной мере от нервного напряжения и от усталости. Когда она услышала, что он отпирает замок, то сразу испытала облегчение.Привратник открыл дверь, но, внимательно осмотрев девушку с головы до ног, наотрез отказался ее впустить.– Его светлость отдыхает, – холодно произнес он.– Скажите ему, что я здесь, – взмолилась Розали. – Я уверена, что он согласится меня принять.Он повернулся, и с подчеркнутым выражением проговорил:– Мистер Парри, какая-то накрашенная особа хочет видеть герцога.– А, значит, Парри здесь? Он меня знает, – она смело двинулась вперед и приблизилась к дворецкому.– Мадемуазель де Барант? – Парри, как всегда, держался невозмутимо, но чуть приподнял брови, заметив ее порванное и запачканное платье. – Пройдите в зеленый салон, и я передам герцогу, что вы пришли.Он провел ее в роскошно обставленную комнату, зажег свечи и оставил Розали ждать. Она была слишком расстроена и встревожена и не могла сосредоточиться, но все же обратила внимание на фрески на потолке с изображениями играющих богов и богинь, зеленые дамасские драпировки и высокий мраморный камин в углу. Девушка усомнилась, что среди посетителей этой элегантной комнаты встречались столь жалкие и несчастные существа, как она.Когда дворецкий разбудил его, Джервас долго не мог подняться. Он услышал объяснение Парри и, хотя по-прежнему плохо соображал и готов был предположить все, что угодно, быстро надел рубашку и бриджи.Привратник, неподвижно стоявший у мраморной лестницы, с неодобрением поглядел на него.– Возвращайтесь на место, – приказал Джервас и направился в салон.С него сразу слетел сон, едва он увидел Розали. Подол ее платья был мокр от дождя и перепачкан грязью, лиф разорван в нескольких местах и сквозь него проглядывало белое нижнее белье.– Черт возьми, что с вами случилось? – требовательно спросил он.– О, Джервас, я провела ужасную ночь!Ее глаза безмолвно взывали к нему. Джервас обнял девушку, прижавшись щекой к ее влажным кудрям.– Не волнуйтесь, теперь вы со мной, вы в безопасности.– Знаю. Вот почему я и пришла сюда, – сказала она уже более твердым голосом. – Я не буду плакать, потому что если я начну, то не смогу остановиться.Джервас подложил ей под спину подушечку и сел у ее ног. Он стал растирать и согревать ее холодные руки, а потом попросил:– Расскажите мне, как можно более спокойно и неторопливо, что вывело вас из себя?Он молча слушал ее сбивчивый отчет обо всем происшедшем после того, как Бенджамен Бекман увез ее из театра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75