У Алекс перехватило дыхание:
– Моя мать была там?
– Да, она была так трогательна, – вздохнул Пирс. – Особенно когда умоляла оставить Сиборну жизнь, заявив, что даже если досточтимые судьи осудят его, ее дочь уже не вернуть.
Фредерика подхватила рассказ:
– Когда Сиборну предложили попросить суд о смягчении приговора, он лишь сказал, что Бог знает, что он не совершал преступления. В нем не было ни капли смирения. И многих пэров покоробила его гордыня. Через неделю ему придется расплатиться за все сполна в Ньюгейтской тюрьме. Обычно казнь совершается утром, но его повесят в полдень. Чтобы все могли видеть, что британское правосудие одинаково относится и к бедным, и к богатым.
Алекс сжала кулаки. Она представила свою мать, умоляющую сохранить Гэвину жизнь. Хотя ее радовало, что друзья и родные не поверили Спаю, это было слабым утешением теперь, когда Гэвина осудили на смерть.
Неделя… Всего одна неделя.
– Тебе тоже не долго оставаться здесь. – Фредерика нежно взглянула на мужа. – Бартон обещал, что через пару дней после исполнения приговора ты будешь уже на пути к далеким берегам Африки. Но только после того, как я в подробностях опишу тебе казнь. Бартон уже заказал комнаты в отеле напротив того места, где будет стоять виселица, так что мы сможем увидеть все детали.
Пирс так же нежно посмотрел на жену и обнял ее за талию. На свой лад они любили друг друга.
– До встречи, Александра, – прощебетала Фредерика, собираясь уходить. – Кстати, что ты делаешь целыми днями? Тут ужасно скучно.
Несмотря на то что ее сердце готово было разорваться от боли, Алекс заставила себя улыбнуться.
– По крайней мере здесь спокойно. Я вспоминаю прочитанные книги, читаю на память стихи. Я всегда любила читать, и мне есть что вспомнить. А ты любишь читать, Фредерика?
Фредерика поджала губы.
– Я предпочитаю тратить время на более полезные вещи. Пойдем, Бартон, я хочу домой. – Она бросила на мужа взгляд, полный страстного обещания.
Алекс долго сидела без движения после их ухода. Всего неделя, а ей еще столько надо сделать. Стена толстая, а погнувшаяся ложка слишком ненадежный инструмент. Будь у нее солидный кусок закаленной стали, она давно бы уже выбралась отсюда. Но этого нет и не будет, так что придется довольствоваться тем, что имеется в наличии. Она с мрачной решимостью вновь принялась за работу.
– Какая ужасная несправедливость! – Кайл нервно мерил шагами мрачную камеру Ньюгейтской тюрьмы, куда перевезли Гэвина в последний день перед казнью.
– Несправедливости происходят не так уж редко, – заметил Гэвин. – Необычно в этой истории лишь то, что я богат, а состоятельные люди редко оказываются в подобных ситуациях.
– Как ты можешь быть таким спокойным? – изумленно воскликнул Кайл.
– А что мне остается? Вопить и скрежетать зубами? Это меня не спасет. Выпей-ка лучше коньяку, дружище.
Кайл взял бокал и сел на стул.
Кроме предстоящей казни, обсуждать было нечего, а эта тема больше не поднималась. Гэвин простился с большинством друзей, привел в порядок свои дела. Только Кайл и Сурио оставались сейчас с ним. Он хотел бы отослать и Кайла, поскольку тот был совсем выбит из колеи, а вот Сурио держался намного спокойнее.
В дверь постучали. Сурио отворил. Вошли лорд Ашбертон и лорд Майкл. Их одинаково мрачные лица наводили тоску.
Гэвин поднялся:
– Не выпьете ли коньяку? Здесь довольно прохладно.
– Пожалуй. – Ашбертон снял плащ.
– Я был у короля. Уильям не черствый человек, он сам флотоводец и питает слабость к морякам, но заявил, что это дело палаты лордов судить своих и он, не может вмешиваться.
– Этого следовало ожидать. – Гэвин налил коньяку в два бокала. Под мрачными сводами Ньюгейтской тюрьмы он пил лучший французский коньяк из хрустального бокала. Поможет ли это ему завтра, когда его поведут на казнь?
Лорд Майкл, пробормотав слова благодарности, взял бокал и сел в кресло. Он отправил Кэтрин и Кейти в Уэльс, подальше от Лондона. Медленно вращая в руках бокал, он произнес:
– Мне много раз приходилось видеть смерть. В большинстве случаев она бессмысленна, безобразна и напрасна, но я не помню, чтобы лорда когда-нибудь казнили по ошибке.
– Правда? Я думал, у вас есть сомнения в моей невиновности, – откровенно признался Гэвин.
– Сначала были, – кивнул лорд Майкл. – Но только до тех пор, пока этот лжец не заявил, что Алекс умерла от пули. Я мог допустить, что в пылу спора вы могли применить какой-то прием из восточной борьбы нечаянно травмировать ее, но хладнокровно застрелить… Это просто немыслимо.
– Жаль, что многим лордам недостало вашей проницательности.
– Казнь невиновного – лучший аргумент для отмены казни вообще, – мрачно изрек Ашбертон. – Думаю, я внесу в парламент соответствующий проект.
– Он никогда не пройдет, – возразил Кайл. – Толпа любит жестокие зрелища.
– Если и не пройдет, это не означает, что я должен отказаться. – Невозмутимый Ашбертон вдруг рассердился.
– Алекс точно ваша племянница, – проговорил Гэвин со слабой улыбкой. – Ее всегда гораздо больше привлекало стремление к справедливости, чем скучный практицизм.
Снова в дверь постучали. На пороге стоял викарий с сурово-торжественным лицом и Библией в руках.
– Я пришел принести покой в душу осужденного.
Гэвин вздохнул: скверно быть повешенным, но еще хуже – заживо отпетым.
– Спасибо, но моя совесть чиста, поэтому я не нуждаюсь в ваших услугах. – Гэвин вежливо затворил дверь. Повернувшись к гостям, он предложил: – В эту последнюю ночь предлагаю хорошенько гульнуть! – Он налил себе коньяку. – Присоединяйтесь!
За исключением Сурио, который вообще не употреблял алкоголь, все последовали его примеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113