Его волосы казались неестественно черными из-за болезненной бледности лица, кожа которого была очень сухой, с сетью тонких морщин. Нижняя губа несколько выдавалась вперед, даже когда он улыбался.
Это было запоминающееся лицо.
Мужчина медленно поднял очки к глазам и посмотрел на нее сквозь толстые линзы.
– Прошу извинить меня за невольную бестактность, мадам, но я плохо вижу. Иногда я не узнаю даже близких знакомых. Я просто хотел удостовериться, что передо мной не моя любимая племянница, а, не дай Бог, жена.
Когда Констанс рассмеялась, любопытство на его лице сменилось удовольствием.
– Не откажете в чести, мадам, составить мне компанию? – Он поклонился ей так, как кланяются на приемах во дворце, хотя остался сидеть на скамье.
– Благодарю вас, сэр, но я не смею нарушить ваше уединение.
– Что вы, мадам! – Благодаря блеску темно-карих глаз он выглядел лет на десять моложе. Они были полны юмора. – Буду только рад и благодарен. Я намеревался совершить нечто весьма предосудительное, но ваше появление вовремя образумило и пристыдило меня.
Констанс улыбнулась:
– Думаю, сэр, вам не стоит посвящать меня в детали.
– Но я не удержусь.
Он жестом указал на скамью, где было достаточно свободного места.
Констанс села.
– Я намеревался отведать того, что погубило больше романтических связей, чем что-либо другое.
– Я уверена, что вы не должны мне больше ничего говорить, – ответила Констанс с такой веселой непосредственностью, что мужчина широко улыбнулся и признался:
– Табак.
– Табак?
– Да, табак, – подтвердил он. – У меня в кармане припрятана великолепная сигара. Курение – привычка предосудительная, вульгарная. Врачи, учитывая мои годы и физические недуги, утверждают, что для меня курение подобно самоубийству.
– Какая же из двух причин сможет заставить вас избавиться от этого греха: угроза прослыть вульгарным или страх смерти?
– Конечно, вульгарность. Самоубийство, если все обставить как надо, может быть красивым уходом из жизни.
Констанс рассмеялась, а джентльмен, не скрывая любопытства, с одобрением разглядывал ее, почему-то не прибегая к помощи очков.
– Мне кажется, я улавливаю легкий акцент. Я не ошибся, мадам? Ваш прелестный голос напоминает мне о магнолиях и, осмелюсь сказать, табаке. Вы из южных штатов Америки, не так ли? Из Виргинии, например?
– Сэр, вы удивительно проницательны. – Констанс действительно поразила догадливость незнакомца.
До сих пор она не встречала английских джентльменов, которые осмеливались бы высказать догадку, что она американка, сочтя это верхом невоспитанности, а уж расспросы о том, кто она и откуда, показались бы им просто оскорбительными по отношению к даме.
– У меня натренированный слух на диалекты, но, поскольку мое зрение слабеет, я вполне могу ошибиться. Обычно тех, кого я не вижу, я узнаю по голосу. Но ваш акцент мне хорошо знаком. Я могу похвастаться тем, что среди моих друзей много ваших соотечественников. Вы знаете Эштона Джонсона?
– Нет, сэр. Но мой отец знал его. Я с большим интересом прочла его работы о Конфедерации. Во время войны он был столь же уважаем, как и генерал Ли.
– Он превосходный человек, наделенный тонким умом. – На какое-то время джентльмен предался воспоминаниям, но потом снова повернулся к Констанс: – Вы гостья королевы?
– Я? Нет-нет, что вы! – Она смущенно стала разглаживать складки юбок. – Я приехала сюда, чтобы кое-кого найти.
– А-а, теперь я понимаю. Я все прекрасно понимаю!
– Простите, вы о чем?
– Это миссия любви, не так ли?
– Я… – Но в этом пожилом человеке было что-то доброе, внушающее доверие, поэтому Констанс не испугалась. – Пожалуй, вы угадали. Хотя все теперь так запуталось…
– Не говорите этого. Вы оба живы и здоровы?
– Я вас не совсем понимаю…
– Я спросил, жив ли ваш избранник?
– Да, – ответила Констанс. – Конечно, да.
– Тогда все ваши проблемы можно решить.
– У вас очень оптимистичный взгляд на жизнь, – промолвила несколько озадаченная Констанс. – Но проблемы могут быть сложными и запутанными, не так ли?
– Чепуха. Вы позволите мне рассказать вам одну совсем короткую историю?
– Я с удовольствием ее послушаю.
Он довольно рассмеялся и поудобнее устроил, очевидно, больную ногу.
– Подагра, – пояснил он.
– Мне очень жаль. Может, я чем-то могу помочь?
– Нет-нет, дорогая. Вы ничем не можете мне помочь. Как бы мне ни было больно, я нисколько не жалею о тех прекрасных временах, за которые расплачиваюсь теперь этой хворью. На чем мы остановились?
– На подагре.
– Нет, я хотел рассказать вам одну историю. Много лет назад жил да поживал один юноша. Он был немного щеголь, немного денди и чертовски обаятелен, однако благоразумием, увы, не отличался.
– Это довольно распространенный тип молодых людей.
– Согласен. Этому молодому повесе уже грозила долговая тюрьма. Он получил кое-какое имя, сочиняя романы, вы знаете, это вид популярного чтива, где царствуют любовь и коварство, но в конце зло всегда наказано, так что богобоязненный читатель не был в обиде. Мой герой вдруг повстречал и полюбил женщину, довольно глупое создание, что он прекрасно сознавал, и к тому же на десять лет старше его. Она недавно овдовела. Но он решил жениться на ней.
– Ради денег?
– Отчасти. Вначале это было главной причиной для вступления в брак с ней. Но тут ему вдруг удалось благополучно избежать долговой тюрьмы; он победил на выборах в палату общин. Борьба, надо сказать, была отчаянная. Как вам известно, член парламента не может быть арестован за долги. И все же мысль жениться на богатой вдове не покидала его прежде всего потому, что он заявил всем об этом, да и нерешительность и сомнения невесты задели его гордость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86