Да и как она могла бы опровергнуть ложь Люси, если это была ложь, когда сама напомнила девочкам о встрече в присутствии четверых людей, трое из которых знали, что эта встреча – фикция? Очевидно, она была совсем не подготовлена к материнству. Она не умела подать хороший пример, не обладала таким талантом.
– Я надеюсь, что вы будете дома к ужину в обычное время, – сказала она, прежде чем девочки успели торопливо бросить на нее благодарные взгляды и выбежали через заднюю дверь. Она осталась один на один с Винни Гаунер.
Должно быть, она не произвела хорошего впечатления, решила Энджи, украдкой посмотрев на корыта со стиркой, оставленные ею в кухне на полу. Вода в корытах остыла и казалась серой и мутной. В корыте с разведенной синькой плавала пара подштанников Сэма. Под корзинками девочек для завтрака лежала его прожженная куртка, заставившая Энджи бросить дела и лететь к нему. Ее передник все еще висел на ручке насоса, где она беспечно его бросила. Тарелки из-под завтрака стояли на сушильной доске. Она не нашла времени убрать их. И даже несмотря на то что задняя дверь кухни была распахнута навстречу солнцу и воздуху, в доме пахло бобами и ветчиной.
Но нет, она решила, что не будет извиняться. Она не приглашала миссис Гаунер в день стирки.
– Может быть, это к лучшему, что мои внучки ушли, – сказала миссис Гаунер.
Она, хмурясь, глядела на чайную чашку, которой жонглировала над блюдцем, но Энджи заподозрила, что гостья ее не видит.
– Мне надо кое-что сказать вам.
Энджи сняла шляпу и плащ и положила их вместе с перчатками на стул, только что освобожденный Люси. Ей не повредила бы чашка чаю, и, возможно, это успокоило бы ее нервы.
Она не могла вымолвить ни слова: эта женщина пыталась отнять детей у ее мужа.
– Хочу, чтобы вы знали, что мы с мужем были в ужасе, оттого что наша дочь поселилась с Сэмом Холландом. Уверяю вас, что ее воспитывали должным образом, а не так, чтобы из нее вышла шлюха или особа, готовая украсть мужа у другой женщины. Я не могу объяснить ее вопиющего поступка и всем сердцем осуждаю его. Примите мои самые искренние извинения за то зло, что навлекла на вас моя дочь.
Энджи захлопала глазами. Она не ожидала столь откровенного напора и полагала, что миссис Гаунер будет тактично избегать такой деликатной и шокирующей темы, как отношения ее дочери с Сэмом. Очевидно было, что это ей дорого давалось. Этой женщине претило извиняться. Однако она сделала то, что считала необходимым и правильным, и принесла извинения.
Энджи решила ответить такой же честностью:
– Не стоит во всем винить вашу дочь.
Голова миссис Гаунер взметнулась вверх, и в ее красивых серых глазах сверкнул огонь.
– Мы обе отлично знаем, кого следует винить. Не впадайте в заблуждение. Но мы не можем не считаться с тем фактом, что Лора была слишком слабовольной и у нее не хватило нравственных сил поступить благоразумно. Она позволила втянуть себя в адюльтер, а теперь с вашим приездом ее грех стал известен всем! Но если бы за безнравственность Лоры приходилось страдать ей одной, можно было бы сказать, что она пожинает то, что посеяла. А теперь имя Гаунеров запятнано. И это непростительно.
Опустив глаза, Энджи смотрела на чашку с розочками и пыталась представить свою мать говорящей о ней, Энджи, что она слабовольна и лишена нравственного чувства. Какой бы грех ни совершила Энджи, что бы втайне ни думала Эмили Бертоли, она скорее выпрыгнула бы с третьего этажа, чем слово прилюдного осуждения дочери сорвалось бы с ее уст.
– А Люси и Дейзи! Что должны чувствовать они? Это позор!
– Девочки маленькие, – медленно выговорила Энджи. – Не думаю, что они понимают все. – Миссис Гаунер подалась вперед.
– Я пыталась предостеречь Лору. Я говорила ей, что она погубит свою репутацию, жизнь и семью. Я предупреждала, что ее дети вырастут опозоренными.
Пока миссис Гаунер продолжала перечислять все доводы, которые приводила, увещевая Лору, Энджи раздумывала, как реагировали бы ее родители, если бы она вопреки их воле отправилась на Запад с Сэмом. Лишили бы они ее наследства, как это сделали Гаунеры, оттого что не одобряли ее выбор? Или в конце концов приехали к ней и пожелали счастья?
И тут внезапно и в первый раз ей открылось, что едва ли возможно, что один Сэм виноват в том, что столько лет было потрачено ею зря. Можно было бы поспорить о том, что ее потребность в родительском благословении была сильнее любви к молодому мужу. Она смущенно заерзала на стуле.
– Не знаю, известно ли вам что-нибудь о моих отношениях с мистером Холландом.
Миссис Гаунер выпрямилась. Лицо ее выразило гадливость.
– Мистер Холланд нанес нам визит вскоре после того, как Лора разбила нам сердце и лишила нас доброго имени. Он объяснил, что у вас никогда не было настоящих супружеских отношений, вы остались в Чикаго по собственному выбору и доброй воле, и он ожидал, что вы потребуете развода.
– Это верно, – ответила Энджи, кивая. – Ваша дочь не украла моего мужа вопреки тому, что вы сказали.
Это Энджи отвергла его. Если бы она могла найти способ сказать, что Сэм был невостребованным мужем, когда Лора получила его, она бы так и сказала. В этом отношении он был все равно что холост. Но кольцо Сэма все еще было на пальце Энджи, и именно это беспокоило миссис Гаунер.
– Сэм и я никогда не были по-настоящему мужем и женой. Нам следовало бы развестись много лет назад.
– В таком случае почему вы приехали сюда? – Миссис Гаунер уставилась на нее с нескрываемой неприязнью. – Если бы вы не приехали в Уиллоу– Крик, никто никогда не узнал бы, что Лора не была порядочной женщиной. И наше имя осталось бы незапятнанным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104