Ее ноги превратились в овсяный кисель.
– Вот теперь тебя поцеловали, – сказал он, глядя ей прямо в зрачки.
Но ее смятенное сознание в этот момент напомнило ей, что на ней ее самое старое платье, скверные перекрученные чулки, а волосы растрепаны и спутаны. Не был ли поцелуй, который она только что испытала, предназначен для женщины в ином, соблазнительном наряде? Она ничего не могла понять.
Взгляд Сэма прояснился, и он уронил руки, как если бы ее талия обожгла его ладони. Подойдя к раковине, он склонился над ней и выглянул в окно.
– Прошу прощения. Я ведь поклялся, что не прикоснусь к тебе. – Он провел рукой по длинным волосам.
Одурманенная и дрожащая, Энджи опустилась на стул. Земля сдвинулась со своей оси. Мир навсегда перестал быть тем, чем был прежде. Этот мужчина познал вкус ее рта, и оказалось, что никогда прежде с ней не происходило ничего более волнующего. Она и не представляла, что такое возможно. А если бы знала, то совершила бы ошибку и оттолкнула его. Дрожащими пальцами она потрогала уголки рта. Губы были горячими и припухшими. Слава Богу, хоть сердце ее перестало так бешено биться. Помоги ей Господь, ей хотелось, чтобы он снова поцеловал ее так же.
Сэм смущенно откашлялся. Он заметил стеклянные баночки и горшочки, поставленные Энджи на полку над плитой.
– Что это?
– Именно то, о чем говорят этикетки на баночках. – Голос ее звучал хрипло. Она с трудом говорила: никак не могла отдышаться. – Я поздно начала стирать, потому что пошла в город и заплатила все твои мелкие долги. Остальное в этих баночках.
На баночках и в самом деле были наклеены этикетки с надписями «Сэм (деньги на салун, баню и стирку)», «Энджи и девочки (на покупки для школы, одежду и непредвиденные расходы)», «Пища», «Расходы на дом», «Операция», «Развод».
– Не вижу баночки, где было бы написано «Подарки». Маленьким девочкам время от времени требуются подарки или гостинцы. Ну, например, рожок с мороженым, красивая лента для волос.
– Я выделила средства на непредвиденные расходы, – пожала она плечами.
Он взял баночки с деньгами на операцию и развод и потряс их. Деньги зазвенели.
– По пятьдесят центов в каждой баночке?
– Ты задолжал многим, поэтому осталось мало.
Она ответила ему, но в сознании ее еще звучало его последнее замечание. Как это ему пришло в голову, что девочки нуждаются в подарках и угощении? Очевидно, он был прирожденным отцом. Сэм работал слишком много, чтобы проводить время с дочерьми, хотя Энджи и считала, что он должен делать это чаще.
Сэм поставил баночки на прежнее место.
– Зима – скверное время для строителей. Сейчас надо хватать как можно больше работы.
Как ни удивительно, заработок у него был хороший. К сожалению, ей не удалось отложить много, потому что Сэму пришлось как следует заплатить своим людям за сверхурочную работу. К тому же у него оказалось много долгов.
– Я не могла найти Марша Коллинза и выплатить ему долг, хотя он самый большой. Бакалейщик сказал мне, что Коллинза можно найти в «Золотом башмачке», но, разумеется, я не пошла в салун. Кто такой Марш Коллинз?
Он кивнул, но только позже Энджи осознала, что он так и не объяснил, кто такой Марш Коллинз.
– Хватит ли денег, чтобы купить девочкам новую одежду? – Она была вынуждена попросить его повторить вопрос, потому что ее мысли разбегались. Теперь она разглядывала, как фланелевая рубашка облегает его широкие плечи. Ее горло сжало волнение при воспоминании о прикосновении его мускулистой груди, прижимавшейся к ее грудям, и она поспешно отвела взгляд от его бедер и ног, туго обтянутых джинсами.
– Новая одежда. Да. Я думаю об этом. – Она не могла сосредоточиться, и голос ее звучал смущенно. – Мы можем сэкономить деньги, если перешьем для девочек пару моих платьев. – У нее и в самом деле было много одежды, которую она еще не распаковала. – Тогда нам придется потратиться только на портниху. И на башмаки. А также на некоторые непредвиденные покупки.
Отвернувшись от раковины, он хмуро посмотрел на нее.
– Тебе незачем жертвовать своими вещами. Твой отец одевал мою жену десять лет, и я не хочу, чтобы он одевал и моих дочерей. Купи новую материю.
Она молча смотрела, как он взял свое ведерко с едой и шагнул к двери.
– Покупать новое – расточительство. Мы могли бы использовать эти деньги на другие нужды, – сказала Энджи, все еще стоя к нему спиной.
– Не желаю, чтобы дочери носили обноски.
Знала она раньше, насколько он упрям и горд? Нет, пожалуй, не знала. Осознав, что он собирается уйти, Энджи встала и посмотрела ему в лицо. Подбородок ее был воинственно вздернут.
– Я не собираюсь стирать твое белье.
Если он вообразил, что может поцеловать ее, а потом вывести из терпения и заставить исполнять каждодневный унылый труд настоящей, а не фиктивной жены, то ошибается. Вместо того чтобы умаслить ее и сделать покладистой, он восстановил Эйджи против себя. Его поцелуй показал ей, чего она была лишена все эти годы, и осознание этой потери привело ее в ярость. Он стоял, держась рукой за дверную ручку.
– Я чуть не забыл. Кто такой Питер Де Грут?
У Энджи отвисла челюсть. Это было утро потрясений.
– Откуда ты, ради всего святого, знаешь имя Питера? – Она бы не больше удивилась, если бы он заговорил на иностранном языке.
Засунув руку под рубашку, Сэм извлек письмо и положил на столик у двери.
– Он, должно быть, поверенный твоего отца. Это так? – Щеки ее окрасились румянцем.
– Нет, – медленно произнесла Энджи. – Мистер Де Грут – друг. Добрый друг.
– Понимаю. – Сэм уставился на нее, стоя на другом конце крошечной гостиной, отделенный от Энджи корытами с остывающей водой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104