Она одарила его ослепительной улыбкой, потом улыбнулась девочкам.
– Меня переполняет чувство благодарности за то, что ты разрешаешь мне съесть мой завтрак столь омерзительным способом.
Он сверкнул глазами на дочерей, давая им знак прекратить смешки, которые могли бы подстегнуть сарказм Энджи. Они перестали хихикать, но в их глазах плясали смешинки. Девочки выжидательно смотрели на отца, как если бы настала его очередь сказать что-то, чтобы продлить это утреннее развлечение. Но он мысленно поклялся, что не произнесет больше ни слова.
– Я не говорил, что ты омерзительна. Я сказал только, что твоя тарелка выглядит отвратительно.
Она широко раскрыла глаза.
– Тогда не смотри на мою тарелку.
Она произнесла это так спокойно, что его снова охватила ярость, но, не глядя на него, Энджи подцепила ложкой желто-белое месиво и отправила в рот.
Сэм бросил салфетку. Он почувствовал, что сегодня самым подходящим и успокоительным занятием для него будет забивание гвоздей.
– Девочки, пора отправляться. Не забудьте свои книжки и грифельные доски. Я поставил ваши ведерки с завтраком у двери.
– Они вернутся около трех часов, – холодно бросил он Энджи. – Не знаю, когда я сам буду дома. Если погода позволит, после работы я отправлюсь на свой участок и попытаю счастья на приисках.
Она кивнула и отхлебнула глоток из чашки с кофе, чтобы запить ужасную мешанину, которую только что проглотила.
– Ты проводишь нас до школы? – спросила Люси.
– Разве я не делаю этого каждый день?
– Папа! – Дейзи потянула его за петлю пояса. – Ты на нас сердишься?
Это привело его в чувство. Сэм набрал полную грудь воздуха, потом опустился возле нее на колени.
– Я ни на кого не сержусь, – солгал он. – Мне жаль, что я произвел такое впечатление. Спать на земле – это нечто такое, чего мне давно не приходилось делать, и спал я не очень хорошо.
По правде говоря, он вообще почти не спал. После того как Энджи ушла в дом, он еще бодрствовал час на случай, если ей что-нибудь понадобится и она позовет его, потом он отправился в город узнать, кто выиграл матч десятилетия. В последнее время ему не везло, и он не удивился, узнав, что потерял свои пять долларов, на которые держал пари.
Поэтому он заглянул в «Золотой башмачок» выпить пару кружек пива и слегка приободриться, но мэр спросил его, правда ли, что красивая леди на вокзале надавала ему пощечин. Тут и Отто Финн сказал, что слышал, что в доме Сэма остановилась его жена. Оба они нашли эту ситуацию развеселой и сочли, что история заслуживает того, чтобы ее снова и снова рассказывать как анекдот. Чтобы не выставлять себя в качестве мишени для шуточек и поддразниваний, Сэм пошел домой и заполз в свою палатку в самом мрачном состоянии духа.
Убедившись, что девочки достаточно удалились от дома и не могли услышать, о чем он говорит, Сэм заглянул в дверь.
– Ты будешь здесь, когда я вернусь домой?
Она сидела к нему спиной, держа в руке чашку с кофе, которая остановилась на полпути ко рту.
– Мне некуда идти. Я буду здесь.
– Я этого опасался, – сказал Сэм, захлопывая за собой дверь.
Сколько времени потребуется для того, чтобы родители Лоры узнали о том, что Энджи живет в его доме? Черт бы побрал их всех! После того как Сэм вынырнул из дома, Люси рванулась назад, сказав, что забыла на столе карандаши. Прежде чем добежать до двери, она приостановилась, наклонилась к Энджи и сказала ей на ухо:
– Моя мама никогда не выходила к столу в ночной рубашке.
Энджи выждала, пока дверь не закрылась за ней, вздохнула, проглотила остатки кофе и оглядела стол. На тарелках подсыхали остатки яичницы. Разлитое молоко пропитало скатерть там, где сидела Дейзи. Хлебные крошки и кусочки бекона усеяли стол возле тарелки Люси. Да и Сэм так в конце концов и не доел белок от своей яичницы. И Энджи решила, что ее собственный несведённый завтрак и в самом деле выглядит отвратительно.
Энджи допила маленькими глоточками кофе и выглянула в заднюю дверь, которую Сэм оставил открытой, чтобы выветрился чад от жареного бекона. Утренний воздух был насыщен запахами завтрака из других домов: подгорелой ветчины, бекона и хлеба, поджаренного на сале. С того места, где она сидела, ей был виден верх палатки Сэма и ясное синее весеннее небо. Дома в такой прекрасный день, как этот, она могла бы надеть шляпку с широкими полями, предназначенную для работы в саду, и старое платье и поработать в огороде за кухней, а возможно, пошла бы в центр города за покупками, с удовольствием пообедала бы в кафе «Виктория». Или надела бы светлый весенний ансамбль и отправилась к знакомым с визитами.
Она так погрузилась в мечты, что испугалась, когда осознала, что уже целую минуту смотрит на женщину, заглянувшую в заднюю дверь.
– Знаю, что еще рано, – сказала женщина неуверенно, несомненно, заметив неглиже Энджи и ее неприбранные волосы. – Зайду попозже. Только оставлю это. – Она бросила взгляд на кастрюлю под крышкой, которую держала в руке.
– Нет-нет! Пожалуйста!
Женщина выпрямилась, поставив кастрюлю у двери и удивленно посмотрела на нее:
– Это хлеб. Я подумала, что вы, вероятно, еще не готовы ктому, чтобы печь хлеб в свой первый день здесь.
– Я не имела в виду, что откажусь от хлеба. Я хотела сказать, пожалуйста, не уходите.
Энджи ничего не могла поделать со своим утренним туалетом. Должно быть сегодня она на всех производила скверное впечатление.
– Я миссис Сэм Холланд. А вы, как я догадываюсь, миссис Молли.
– Она самая. Миссис Кеннеди Джонсон. – Женщина улыбнулась.
Молли Джонсон было, вероятно, чуть больше сорока. Хотя, по мнению Люси и Дейзи, Молли не была красавицей, но в своем роде она была хороша и могла привлечь внимание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104