— Кто-то оставил записку еще у Чимней-Рок, написал, что ему нужна информация об Иглстонах. И я собираюсь сказать, что это вы украли денежки Иглстонов. Я расскажу заинтересованному лицу о ваших походах за фургон Иглстонов. И о том, как вы возвращались назад с перчатками, набитыми монетами. Вы ведь это делали, верно?
— Я ничего не крала! Я просто… это было… — Августа задохнулась, не в силах продолжать.
— Поберегите свои сказочки для друга или для родственника Иглстонов. Ведь это его денежки вы тратите. Августа с ужасом уставилась на Кору.
— Так это была ты… той ночью? — прошептала она. — Ты подглядывала за нами из-за деревьев?
— О чем это вы, не пойму.
Августа прикусила язык. Может, это и не Кора. Нет, она слишком устала, чтобы рассуждать здраво. Странно, но она сейчас подумала: неужели и Кора так же вот изматывалась, когда, сопровождая ее, одна выполняла всю работу? Как же она вынесла все это?
Августа подумала и об армии слуг, которыми была битком набита усадьба Бондов в Чейзити. Имена большинства из слуг она не могла даже вспомнить. Неужто и они добирались до постели настолько усталыми, что не могли даже съесть свой ужин? Как же они презирали и ненавидели ее!
У Августы никогда прежде не возникало подобных мыслей, она никогда не пыталась вообразить себе жизнь людей, которые ей прислуживали.
Кора бросила на нее взгляд, полный презрения, упрямо мотнула головой и вернулась к фургону Сары.
В Саут-Пас стало традицией, разбив лагерь, торжественно отмечать прибытие в самую высшую точку путешествия. Путешественники галопом мчались вдоль снежных сугробов, стреляя из ружей и отчаянно вопя. Детишки из каравана мормонов собирали альпийские цветочки у покрытых льдом участков земли. Всех изумлял снег в конце июля.
Мем и Бути расхаживали вдоль ряда фургонов, вертя над головой зонтики и рассматривая выставленные на продажу товары. Казалось, что торговали все. Добравшись до дощатого прилавка, который Гек устроил для Коры, они остановились, восхищенные рисунками Тии.
— Ну и ну! — изумлялась Бути, наклоняясь, чтобы посмотреть на цены. — Неужели кто-нибудь заплатит целых пять центов за это?
Кора продемонстрировала им запечатанный кувшин и встряхнула его, позвенев мелочью.
— Уж продала пять рисунков, — гордо объявила она. — Ну и вопросики они задают! — Кора закатила глаза и рассмеялась. — Могу поклясться, мужчина, который купил портрет Джейн… ну, он задал уйму вопросов. Клянусь, он прямо-таки влюбился в ее портрет.
Бути прижала к груди руки.
— О Господи! Ведь Джейн не хотела, чтобы ее портрет выставляли на продажу!
— Да ну? — нахмурилась Кора. — Но мне никто ничего не сказал.
Мем не могла отвести глаз от портрета Уэбба. Тия изобразила его верхом на мустанге, когда он возвращался в лагерь после целого дня, проведенного в седле. Он скакал впереди каравана. Голова его была высоко поднята, тело расслаблено. Тия уловила в оригинале горделивость индейского воина и изящество англичанина.
Мем вытащила пятицентовую монету из своего маленького ридикюля и опустила ее на деревянный прилавок.
— Я беру вот этот, — сказала она, покраснев до корней волос.
Кора поспешно взяла монету. Затем осторожно скатала рисунок трубочкой и перевязала его куском суровой нитки.
— Здесь есть еще один очень хороший рисунок, — сказала она, улыбаясь, и пододвинула к ним изображение Мем и Бути, которые несли стирать белье к ручью. Рукава их были закатаны, а юбки подоткнуты. Бути была хорошенькой и суетливой, и Мем подумала, что ее собственное изображение слишком романтизировано, она тоже казалась почти хорошенькой.
— Зачем платить пять центов за рисунки Тии, когда она отдает их нам бесплатно? — сказала Бути, поднимая бровь и косясь на Мем. — А зачем тебе понадобился портрет этого… — она заметила, как Мем нахмурилась, — нашего проводника?
«Потому что я его люблю», — подумала Мем.
— Я хочу запомнить все, что связано с нашим путешествием, — сказала она, пристально взглянув на сестру.
Иногда трудно сохранить чужие секреты. И ей сейчас очень захотелось сказать, кем же был на самом деле Уэбб, сказать, чтобы посмотреть на выражение лица Бути. Грудь Мем приподнялась от вздоха. Она поправила свою шляпку. У нее не было головных болей вот уже несколько дней, и она надеялась, что они оставили ее навсегда. Но сейчас в висках у нее снова застучало.
— Скажи мне, Мем, — сказала Бути, когда они возвращались к своему фургону, — куда ты ходишь по ночам?
Румянец окрасил щеки Мем.
— Не пойму тебя. Ты о чем?
— Случайно я проснулась, а тебя в палатке нет. — Бути крепко вцепилась в мешочек с картошкой, за которую заплатила целое состояние. Она шла, не поднимая взгляда от земли. — Надеюсь, ты не натворишь глупостей, — проворчала Бути тоном, которого Мем давно не слышала.
— Глупостей… каких?
— Нас в Орегоне ждут мужья. Мы будем жить с тобой по соседству, я настаиваю на этом. У нас будет счастливая жизнь. — Она подняла на сестру глаза, серые и ласковые. — Пожалуйста, не делай того, что может испортить наше будущее. Не делай ничего, о чем будешь жалеть. Мистер Коут кажется тебе необычным и интересным — я знаю, ты проявляешь к нему внимание, — но, Мем, он всего лишь проводник-полукровка. Человек, который живет в седле. Он не может дать тебе дом и все, что делает жизнь удобной.
— Но почему ты… — Мем умолкла. Неужели Бути выследила ее? Знает ли еще кто-нибудь о том, что она встречается с Уэббом у костра Копченого Джо?
Они прошли еще немного, и Мем тихо сказала:
— А что, если я скажу тебе, что я… что мы с Уэббом Коутом всего лишь друзья? Хорошие друзья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117