женщины не верили своим глазам. Слова Коуди вызвали появление еще одной красной капельки, набухающей на кончике ножа, и Перрин поморщилась от боли.
— Ты вынужден это говорить, потому что они нас слушают. Я понимаю. Но я знаю: ты хочешь, чтобы я ее наказала за то, что она встала между нами. Я тоже хочу ее наказать.
Коуди увидел, как напряглась жилка на тонкой руке Уны.
— Подожди! — Лоб его покрылся испариной. — Перрин уже проучили. Тебе не нужно наказывать ее. Теперь нам ничего не мешает, мне и тебе.
— Я предупреждаю тебя, — злобно бросила Уна. — Не подходи, пока все не будет кончено. Я не хочу, чтобы ты потом говорил, будто я не смогла убить ее. Или что тебе пришлось делать это вместо меня.
Взгляд Перрин заметался и остановился. Она смотрела на Коуди с полным доверием, смотрела на него взглядом, который подтверждал, что она любит его, взглядом, говорившим ему последнее прощай.
Он вытер пот со лба и сделал еще один шаг вперед:
— Уна, послушайся меня. Ты не должна делать этого.
— Ну уж нет, должна! — Уна была уверена, что Коуди просто сомневается в ее решимости. — Я уже делала такое. Я убила Эллин, потому что она предала тебя. Когда я узнала, что ребенок Эллин не может быть твоим, я поняла, что Бог подает мне знак и я должна убить шлюху, чтобы мы могли соединиться. — Уна кивнула, и еще одна красная капля появилась у лезвия. Перрин сжала зубы и закрыла глаза. — Это было так просто. Я держала подушку у Эллин на лице. Я наказала ее за разврат, потому что знала: ты этого хочешь. — Морщинка появилась на лбу Уны, она смотрела на него недоуменным и печальным взглядом. — Я рассержусь, если ты снова позволишь шлюхам отрывать тебя от меня. Надеюсь, мне не придется наказывать тебя за то, что в нашей жизни появилась еще одна шлюха. Это разобьет мое сердце.
Рука ее застыла в напряжении. Уна была готова в любой момент полоснуть Перрин по горлу. Коуди уже понял, что все его слова бесполезны: он не сможет остановить ее. И не сможет выхватить пистолет из кобуры быстрее, чем Уна нанесет удар ножом. В любом случае он лишен возможности стрелять, ведь безумица прижимала Перрин к своему телу словно щит. Его сотрясала ярость; где-то в глубине сознания нарастало отчаяние.
— Отпусти ее! — рявкнул он.
Вместо этого Уна улыбнулась и сильнее вцепилась в нож, упирая кончик лезвия в горло Перрин. Коуди в ужасе понял: ничто не остановит сумасшедшую.
И тут прогремел выстрел. Голова Уны дернулась, и нож выпал из ее руки. Перрин мигом вскочила на ноги и, подбежав к Коуди, упала в его объятия. В голове Коуди гудели колокола. Кто-то бросился вперед, чтобы прижать носовой платок к ране на шее Перрин, из которой сочилась кровь, орошавшая алыми каплями воротник и лиф ее платья.
Коуди сначала решил, что это Уэбб убил Уну. Но тот появился у фургона с противоположной стороны леса. Уэбб отрицательно покачал головой, когда Коуди вопрошающе посмотрел на него.
— Угол неподходящий, — пояснил Уэбб. Сжав в объятиях дрожащую Перрин, Коуди перевел взгляд на подошедшую Августу.
— Это был чертовки меткий выстрел. Но вы могли попасть в Перрин.
Она ответила на его слова улыбкой превосходства, улыбкой, которая открыла дыру на месте выбитых зубов. Таким изъяном могли бы гордиться несколько поколений Бойдов. Августа подошла к Перрин.
— Теперь мы квиты. Я тебе ничего не должна, а ты ничего не должна мне. Начнем с нуля.
Перрин вырвалась из объятий Коуди, подошла к своей спасительнице и обняла ее. Обеих трясло. Кора вынула карабин из пальцев Августы, вдруг ставших ватными. Перрин и Августа улыбались, смеялись и всхлипывали.
Коуди не в силах был на них смотреть. Не понимая загадок женской души, он покачал головой и отошел в сторону. Взглянув на бездыханное тело Уны Норрис, он снял куртку и прикрыл ее. Это она убила Эллин. И она убила бы Перрин. Он почувствовал угрызения совести. Но тут же пришла трезвая мысль: семена безумия были посеяны в душе Уны задолго до того, как они встретились. Он уговаривал себя, что не несет ответственности за смерть Эллин. Наверное, он не несет ответственности и за жизнь Эллин, особенно за то, как она решила ее прожить.
Наконец-то Эллин ушла из его жизни. Какие бы преступления против него и их брака она ни совершила, она заплатила за них высокую цену. Образ Эллин медленно отошел в прошлое.
Коуди повернулся к женщине, которая станет его будущим. Перрин встретилась с ним глазами поверх плеча Августы, а потом осторожно высвободилась из ее объятий. Почти бегом она устремилась к нему.
Грудь его приподнялась от глубокого вздоха. Он больше никогда не отпустит от себя эту женщину. Подав знак Майлзу и Геку, чтобы те готовили могилу Уне, он махнул своей шляпой.
— Нам предстоит проехать трудные девяносто миль, а сегодня нужно одолеть хотя бы три из них. По фургонам!
— Но-о-о! Поехали!
— Нам нужно хоть немного поспать — завтра долгий и тяжелый день, — говорил Коуди. Они сидели на бревне, Перрин — спиной к нему, и руки его обнимали ее за талию. От костра давным-давно остались одни уголья.
— Гм-м-м, — сонно протянула она, устраиваясь поудобней в его объятиях.
Целый час они пытались расстаться, но никак не могли. Вдоль линии фургонов — Коуди слышал это — разносились приглушенные голоса часовых, которые играли в карты и тихонько разговаривали у фургона с оружием. Все прочие в лагере давно уже спали.
Так они и не сдвинулись с места, хотя вот-вот должно было взойти солнце. Они проговорили всю ночь, раскрывая друг другу свои сердца. После этого они уже никогда ни словом не обмолвятся ни об Эллин, ни о Джозефе Бойде. Теперь они будут смотреть только вперед — в будущее — и друг на друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117