Да, сеньорита, только это и важно. Ты знаешь, что в тебе есть хорошего, и опираешься на это.
— У меня много хорошего. Дженни расхохоталась.
— Ты права, соплюшка ты маленькая! — Она крепче обняла плечи Грасиелы. — Ты сообразительная, хорошенькая, ты смелая и верная, а шьешь ты лучше всех, кого я знаю.
— И я теперь гораздо меньше плачу. Ты это пропустила. Потом еще мы с тобой обе перестали ругаться. Это тоже хорошо.
— Ох, Грасиела! — Несколько минут Дженни была не в состоянии разговаривать. — Ты сегодня вечером обязательно почисти ботинки. Мы тебе вымоем голову так, чтобы волосы скрипели. Отдадим наши платья почистить и погладить.
Грасиела уткнулась лицом Дженни в плечо, и по ее маленькому тельцу пробежала легкая дрожь.
— Дженни, они и вправду полюбят меня?
— Милая девочка, держи голову повыше, когда мы приедем на ранчо. Просто помни, что ты дочь Маргариты Барранкас, а твоя мама ни перед кем не склоняла голову. И ты не должна. Они пусть беспокоятся о том, полюбишь ли ты их.
Сдвинув брови, Дженни следила за дорогой. Если кто-нибудь только посмеет косо посмотреть ни Грасиелу, Дженни пронесется через ранчо Сандерсов, как торнадо.
Они приехали на ранчо вскоре после полудня на следующий день. Дженни натянула поводья возле главных ворот.
— Ну вот, — тихо проговорила она, — мы проделали долгий путь и наконец добрались до конца.
Дом стоял примерно в четверти мили от дороги. Из рассказов Тая Дженни знала, что дом двухэтажный, что его окружает веранда, но Тай не упомянул, насколько он большой. Размеры впечатляющие, особенно в сочетании со множеством флигелей и надворных построек, а также загонов, свидетельствующих о достатке Сандерсов. Глядя на все это, Дженни поняла, почему Роберт был не в состоянии отказаться от наследства. А бунт Тая приобретал теперь куда более серьезное значение.
— Расправь юбку и сиди прямо, — отрешенно произнесла Дженни, продолжая разглядывать имение. Жилой дом затеняли эвкалипты и кедры, но поросшие густой травой выгоны были видны сквозь деревья и кусты. На выгонах пасся откормленный, гладкий скот.
Грасиела нервно теребила свой медальон. Потом поправила шляпу и сказала:
— Мы отлично выглядим. — Голосок у нее дрожал. — У тебя есть чистый носовой платок?
— Он все еще у меня в рукаве, там, куда ты его положила утром, — ответила Дженни.
Она взглянула на личико Грасиелы, гладкое, слегка загорелое, со сверкающими зеленовато-голубыми глазами, на ее пышные темные волосы, заколотые на затылке.
— Ты самая красивая маленькая девочка из всех каких я знала и видела, — негромко и сдавленно сказала Дженни.
Их долгое совместное путешествие закончится, как только откроются ворота ранчо. Новые люди войдут в жизнь Грасиелы и скоро станут важными для нее. Они займут место Дженни. Когда откроется эта дверь, то закроется другая.
— Грасиела… — прошептала она и запнулась. Разве может она сказать: «Ты дитя моего сердца, такой у меня больше не будет, и я люблю тебя»? Разве справедливо завладеть этим драгоценным ребенком и удерживать его при себе, в то время как надо его отпустить?
— Что?
— Я просто… Нет, ничего. — Прищелкнув языком, Дженни хлестнула мула поводьями. — Поцелуй твоего папочку и твою бабушку Эллен, даже если они оба страшны как смертный грех, слышишь? И пожалуйста, не болтай о Тае. Позволь мне рассказать о нем. И пока что не расспрашивай о доне Антонио.
Никто не вышел встретить их, словно никто и не ожидал приезда женщины с маленькой девочкой. Дженни была вынуждена постучать в дверь, а потом спросить у миловидной мексиканки, может ли она, Дженни, побеседовать с Эллен или Робертом Сандерс.
Она сразу узнала мать Тая, когда та подошла к дверям, вежливо улыбаясь и вытирая руки о белый передник. У Эллен Сандерс были точно такие же голубовато-зеленые глаза, как у Тая и Грасиелы, и точно такая же стройная осанка. Солнце и ветер подчеркнули тонкие черты лица. Дженни глубоко вздохнула. Эта женщина понравилась ей с первого взгляда. Набрав воздуха в легкие, она расправила плечи.
— Миссис Сандерс? Мое имя Дженни Джонс. — Она повела рукой в сторону маленькой фигурки, в тревоге ожидающей на сиденье фургона. — А это Грасиела Елена Барранкас-и-Сандерс. Ваша внучка.
— Грасиела Елена, — еле слышно прошептала Эллен. — О Боже мой! Маргарита нарекла ребенка именем своей матери и моим. — Она пробежала мимо Дженни, смеясь и плача и окликая Роберта и еще многих других. — Мария! Звони в колокол на дворе. Созывай всех! Скорее, скорее! Моя внучка приехала домой!
В поднявшейся вслед за тем суматохе о Дженни позабыли.
Рассказы Дженни звучали в течение всего этого радостного дня, омраченного скорбью. Роберт, настолько похожий на Тая, что у Дженни защемило сердце при первом взгляде на него, мгновенно понял: Маргарита не отпустила бы Грасиелу одну, если бы могла ее сопровождать. Когда его опасения подтвердились, глаза у Роберта погасли. Узнав о том, что и Тай не вернется домой, Роберт удалился.
Эллен выслушала новости в стоическом молчании, потом сказала:
— Мы надеялись положить конец вражде с доном Антонио ради Маргариты и ее ребенка. Не знаю, возможно ли это теперь, когда один из Барранкасов убил моего сына.
— Он сделал это намеренно, — произнесла Дженни.
Эллен посмотрела ей в глаза, потом отошла к западному выгону и простояла там почти час, после чего присоединилась к тем, кто принимал участие в импровизированном барбекю в честь ее внучки.
На памяти Дженни то был один из самых длинных дней. Она ела, когда ей вручали тарелку, пила лимонад, слушала ковбоя-скрипача, обменивалась любезностями с людьми, чьи имена тотчас забывала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100