Ее продолжало беспокоить будущее, которое включало бы в себя заботу о ребенке. Опустив голову, она сжимала пальцами виски. Все, что говорил Тай, было разумно. И все же…
— Позволь Грасиеле оставаться ребенком, Дженни . Перестань допекать ее за то, что она в свои шесть лет не взрослый человек.
Дженни вздернула голову, придвинувшись совсем близко к Таю, и ее пылающие глаза, казалось, вобрали в себя весь остаток уходящего дневного света.
— Надо же, прямо знаток детишек! Откуда ты такой умный?
— Я ничего не понимаю в детишках. Но я знаю вот что. — Он ответил ей таким же горящим взглядом. — Я слишком быстро стал взрослым, как и ты. Ни у одного из нас не было настоящего детства. В восемь лет я уже работал как взрослый мужчина. Ты была вынуждена заботиться о себе в том возрасте, когда другие девочки еще играют в куклы. Так не должно быть с Грасиелой. Так что полегче с ней. Отдай ребенку его детство.
Вперив друг в друга прищуренные глаза, они некоторое время стояли в густеющих сумерках.
— Лучше бы ты не нашел нас, — низким, хрипловатым голосом проговорила Дженни. — Чтобы мы были только вдвоем с Грасиелой. Так было бы проще.
Ей необходимо было уйти от Тая, избавиться от сумбура, царящего у нее в голове, поэтому она вернулась в хижину… и замерла в дверях.
Первым делом она увидела стол. Мясо, которое она Тай оставили на тарелках, было нарезано на маленькие кусочки. Хмурая улыбка тронула губы Дженни. Либо девчонка умела и до этого пользоваться ножом, либо действовала по принципу «нужда заставит».
Взяв со стола лампу, Дженни подошла к гамаку и посмотрела на спящую Грасиелу. Девочка взобралась на табурет, а потом в гамак. При свете лампы Дженни разглядела белые молочные усы над верхней губой Грасиелы.
Когда Тай вошел в комнату, Дженни тихонько сказала ему:
— Как видишь, она вполне справляется сама, когда знает, что некому помочь.
Обратив его внимание на то, как Грасиела нарезала мясо и как взобралась в гамак без посторонней помощи, Дженни думала, что ей это доставит хотя бы малое удовлетворение, но оказалось вовсе не так.
Вместо этого она стояла, смотрела на Грасиелу и размышляла, каково это — всегда чувствовать уверенность, что не ляжешь в постель голодной, что у тебя будет подушка под головой и чистые простыни, что ты не останешься в одиночестве и не будешь страшиться завтрашнего дня? В самом деле, каково это?
— Здесь темно, — заговорил с ней Тай, севший к столу.
Дженни опустила руку и дотронулась пальцем до приколотого к рубашке Грасиелы золотого медальона. Потом отнесла лампу на стол и села перед своей тарелкой. Первый кусок был холодный и волокнистый.
— Сеньора Армихо принесла кувшинчик пульке. Хочешь отведать?
Она кивнула, раскладывая кусочки мяса по тарелке. Аппетит пропал. Дженни отодвинула тарелку и сделала большой глоток пульке. Жидкость обожгла горло и выжала слезы из глаз.
— Так чем же ты займешься, когда это путешествие закончится? — спросила она, глядя, как Тай ест.
— Стану помогать Роберту управлять ранчо… Займусь разведением скота на своем участке.
— Работа на ранчо нелегкая, — заметила Дженни, — но жить там неплохо. По крайней мере не надо беспокоиться, откуда взять следующий бифштекс.
Кончив есть, Тай распрямил спину и, закинув ногу на ногу, спросил у Дженни:
— Сигару?
— Не возражала бы.
К ее удивлению, Тай нагнулся, чтобы зажечь ей сигару. Приятно было сидеть у стола, покуривать и слушать ночную деревенскую тишину. Дженни опасалась, что неловко будет сидеть и молчать, но получилось вовсе не так. Ей подумалось, что это и есть мера истинного товарищества: одно дело, когда двое сидят и болтают друг с другом, и совсем другое — если им и помолчать не в тягость.
— Ты очень хороша при свете лампы.
Дженни поперхнулась и закашлялась.
— Черт побери, Сандерс! Я уже сколько раз просила не говорить мне такой чепухи.
— Почему же? Ведь это правда. — Наклонив голову, он посмотрел на нее сквозь облачко сигарного дыма. — У тебя строгие и правильные черты лица. С годами женщины такого типа все больше хорошеют. Какая-нибудь шаблонная прелестница уже увянет, а ты все будешь кружить мужчинам головы.
Дженни уставилась на него, потом искренне расхохоталась.
— Забавно, что ты единственный мужчина, заметивший мою необыкновенную красоту.
— Сомневаюсь. Могу согласиться, что я, возможно, один из немногих, кто сказал об этом, но далеко не единственный из тех, кто это заметил.
Щеки у Дженни вспыхнули, стало трудно дышать. Разговор смущал ее, она не знала, как отвечать.
— Заткнись! — сказала она наконец, уставившись на огонек его сигары.
— Тебя когда-нибудь целовали? Я имею в виду по-настоящему?
От этого вопроса, а еще больше от хрипловатого тембра его голоса Дженни вздрогнула. Ей стало не по себе и почему-то очень жарко.
— Конечно, целовали, — сердито заявила она.
— Должно быть, целовал тебя храбрый человек, — усмехнулся Тай,
— Какого дьявола ты насмешничаешь? И вообще, что это значит?
— Такая уж ты устрашающая женщина. — Его глаза медленно скользнули по ее шее и лицу. — Мне кажется, большинство мужчин отскакивали от тебя после первой попытки.
Первым, совершенно идиотским желанием Дженни было поправить зачем-то волосы, но она поборола его и, выпустив колечко дыма куда-то в темный угол комнаты, сказала:
— Большинство мужчин меня просто не замечали. И это меня вполне устраивает.
— Если мужчины и не замечали тебя, то лишь потому, что ты сама этого не хотела. Ты прячешь себя под бесформенным пончо и носишь какую-то нелепую старую шляпу, надвинув на самые уши. — Тай выпустил струйку дыма и долго глядел, как она тает в темноте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100